Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника - стр. 4
– Ты полезай, – приказным тоном обратился ко мне Владимирович, – а ты будешь собирать внизу то, что ей удастся скинуть, – ткнул пальцем в Аньку.
– А вы? – не удержались мы с ней хором.
Он слегка опешил от такого дуэта, но тут же овладел собой и произнес, как мне показалось, зловеще:
– А я ей подсоблю.
Делать нечего, я полезла на пальму. Олег Владимирович поддерживал меня снизу, потом я не удержалась от искушения и поставила стопу с его плеча ему на голову. Зато от макушки я уже легче оттолкнулась и достигла толстой ветки, куда переместила другую стопу. Затем перебралась еще выше. Анька же следила снизу.
С превеликим трудом, уговаривая себя шепотом протянуть ладонь дальше и еще дальше, и еще, я все же достала объект руками и принялась рубить его предварительно отданным мне Олегом ножом. Кисть бананов никак не хотела расставаться с мамой-пальмой, и мне сильно пришлось попотеть. Каждый раз вредные плоды выскальзывали у меня из рук, а длинные листья били в лицо. Один раз я даже выронила нож, он воткнулся в землю буквально в десяти сантиметрах от Анькиной ноги. Та пискнула и начала на него глазеть так, словно это был древний артефакт, а сама она находилась в музее или закрытом заповеднике. Кожухов забрал ножик сам, и мне пришлось спускаться на пару метров вниз, чтобы он смог мне передать это орудие.
Наконец, изрядно поматюгавшись, я поборола тягу банановой кисти к жизни и скинула ее вниз.
Лебедева вмиг подобрала приз, а Олег Владимирович, нахмурившись, выдал:
– Этого будет мало для того, чтобы прокормить племя.
– Знаете что? С меня и этого предостаточно. Кому надо – тот пусть сам лезет, понятно? – огрызнулась я.
В следующую минуту произошло нечто настолько непредсказуемое и жестокое, что я до сих пор дрожу то ли от гнева, то ли от страха, вспоминая это.
Олег Владимирович Кожухов, мой соплеменник, уже раз покушавшийся на мою жизнь (и это если не считать кокосы), начал раскачивать пальму, на которой я сидела, да с такой силой, что все мысли о бананах сразу вышиб, потому что голова была занята уже тем, как бы не последовать примеру убиенной Анны и не отделиться от туловища. Сквозь пелену смешавшихся в одно размытое пятно ветвей, лиан и лучей солнца, мелькающих перед глазами, я заметила подбежавшую к Кутузову Аньку, орущую на него: «Что вы делаете?!» – и стучащую по спине кулачками в жалких попытках оторвать злодея от дерева. Конечно, тот был непреклонен в своем желании лишить, наконец, меня жизни и, мало того что не отпустил ствол, стал трясти его еще исступленнее. Жесткие листья неистово хлестали меня в лицо и по рукам, в конце концов пальцы ослабли и разжались, и мое разнесчастное тело мгновенно полетело вниз.