Самайнтаун - стр. 95
Джек дождался, когда тень приползет к нему обратно и прирастет к подошве, а затем развернулся на пятках и перешагнул через несколько резных тыкв-фонарей, охраняющих вход в бакалею. Из кривляющихся рожиц струился зефирно-васильковый свет, лобзая нижние ступеньки, но не верхние: на верхних тыква не горела. Джек наклонился к ней, чтобы проверить, и действительно: хладная, совсем пустая. Он пошарил пальцами внутри и вытащил огарок. «Интересно, отчего она затухла?» – озадачился Джек. Он вроде бы не так уж сильно злился на Лору утром… И все же, похоже, надо впредь лучше держать себя в руках.
Бакалея, которую тыквы охраняли, оказалась заперта: что первый этаж, магазинный, что второй, жилой, – выглядели запустело и безжизненно, будто еще два дня назад здесь не кипел ремонт и не стояла очередь за свежеиспеченными розанами. Чувство тем не менее подсказало: дома кто‐то есть. Джек обогнул бакалею, подошел к другой ее двери, менее заметной и невзрачной, для своих, – и постучал костяшками пальцев.
– Здравствуй, Мэри. Я звонил тебе утром. Могу я пройти на задний двор? Это не займет много времени…
Заплаканная вдова, открывшая дверь спустя еще три настойчивых методичных стука, пропустила Джека без всяких возражений. И без приветствия, правда, тоже. Очевидно, Джек был не первым и не последним, кто нагрянул к ней «просто посмотреть». Она провела его мимо банок с краской, наставленных в коридоре, что дальше разветвлялся еще на два таких: один вел в торговый зал, а другой – как раз во двор, зажатый между соседними домами, заросший желтым виноградом по периметру и с подъездной дорогой, где был припаркован их семейный грузовик. Снаружи этот двор выглядел совсем непримечательно, всего лишь маленький уютный сквер, каких в Самайнтауне полно. Но стоило туда зайти…
– Пресвятая Осень! Так вот что происходит.
Джек сделал всего несколько шагов и замер. Прямо посреди двора, там, где стояли ржавая печка-барбекю и пластиковый стол с такими же пластиковыми стульями, разрослись неведомо зеленая трава и клематисы – крупные аметистовые цветы с лепестками острыми и неровными, похожими на каменные стрелы. Джек насчитал по меньшей мере с дюжину таких, будто кто‐то целенаправленно высадил здесь целый куст. Почти половина цветов заиндевела от крови: та образовывала темно-бордовую окантовку на листочках, сердцевинах и стеблях. Джек, привыкший к крови, но не привыкший к запаху цветов, тут же отшатнулся. Пахло сладко, терпко, а пыльца клубилась в воздухе и сверкала даже ярче, чем пыльца Титании.
«Это лето», – понял Джек, хотя никогда раньше его не видел и не чувствовал. Так же четко, однако, он понял и то, что не поддавалось здравому смыслу, но подсказали инстинкты – древнее глубокое знание, не просыпавшееся в нем сотню лет, но вдруг содрогнувшееся и потянувшееся навстречу цветочному зловонию: «Здесь был кто‐то, похожий на меня».