Самая страшная книга. Холодные песни - стр. 65
Мгла осталась позади. Дождь закончился.
Никто с ними не прощался, не желал удачи. Не было и привычной толпы, вспышек блицев. К подножию ракеты их сопроводил человек с пистолетом.
– Делайте свою работу.
Таболин не возражал. Его мысли занимала орбитальная станция.
Вокруг ракеты клубился пар. Лифт поднял их к площадке – и вот уже техники помогают бывшим дублерам забраться внутрь. Таболин протиснулся в спускаемый аппарат и упал в кресло. Кравуш кряхтел, затягивая привязные ремни. Мунх смотрел на Таболина – хотел что-то сказать, спросить, поделиться безумными догадками, но молчал: их слушали по радио.
Предстартовый осмотр занял два часа.
Наконец вибрации ракеты усилились. Сердце дублера забилось быстрее. Таболин почувствовал прощальное движение кабель-мачты, корабль задрожал, как живой организм. Отошла мачта «земля – борт». В шлеме звучал голос инструктора, заглушаемый гулом двигателей:
– Контакт подъема!
– Летим… – одними губами сказал Таболин, сливаясь с устремленностью ракеты.
Плавно нарастали перегрузки. Космонавты следили за состоянием систем. Жестко, с «брызгами» отошла первая ступень, ракета сбросила головной обтекатель – и горизонт начал искривляться. Они впервые увидели Землю и окончательно уверовали, что она круглая.
Время от времени Таболин, стиснутый привязной системой, всматривался в напряженное лицо Кравуша. С коллегой было что-то не так. С Таболиным, впрочем, тоже – чесалось все тело, словно через поры лезли крошечные иглы. Больше всего зудела рана на предплечье. Почему ею не заинтересовался врач? Таболин не помнил, откуда взялась рана. Его тело и память молчали. Возможно, ответ крылся в снах.
Вторая ступень… третья…
– Вы на орбите, – сообщил инструктор и передал связь ЦУПу.
В ракету просочилась невесомость. Таболин смотрел в иллюминатор справа от кресла. В голове нарастал шум, ладони пощипывало. Что-то не так было с этим полетом, с основным экипажем, с Ленинском… Во всем прятался ужас.
Автобус… что там произошло?.. Господи, они ведь стреляли…
– Не крути, голова отвалится, – сказал Кравуш. – Успеешь насмо…
В спускаемом аппарате неожиданно потемнело, и голос космонавта-исследователя перешел в рычание. Мунх застонал.
– Что они с вами сделали? – жалобно произнес командир.
Таболин переводил взгляд с Мунха на Кравуша. Послышалось, разумеется, послышалось… Вот только что у Кравуша с лицом? Они ведь брились сегодня утром…
Его отвлек иллюминатор. Ракета плыла в тени Земли. Под ними был Тихий океан, скрытый грозовыми тучами. Как же красиво!
Глаза привыкли к тусклому свету корабельных светильников. Через два витка Таболин выплыл из скафандра и переоделся в полетный костюм. На коллег, особенно на Кравуша, он старался не смотреть. Напряжение сменилось усталостью. Таболин сунул ноги под резинку и, недолго поразмышляв, что считать верхом, а что низом, заснул.