Самая страшная книга 2024 - стр. 59

…Папироса сгорела почти до пальцев, вторую Шагин прикуривать не стал. Тьма за стеной сарая светлеет, надо бы подремать еще хоть часик, но сна ни в одном глазу. Дед Ковтун наверняка уже поднялся – деревня рано встает. Глядишь, на рассвете будет такой же разговорчивый, как вчера.

Умылся Василий ведром ледяной воды из колодца, сразу по пояс. Растерся запасными кальсонами, кинул их сохнуть на забор, а там уже и вокруг пробудилась жизнь. Заквохтали куры, храпнул в стойле конь – дед Ковтун по любым меркам «кулак», лошадный даже.

– У меня скотина в артели была, но при немцах позволили забрать, – сказал он вчерашним вечером, когда гость прошел уже в дом, подальше от непрошеных взглядов. – Как тебя, говоришь? Василий? Удивлен, небось, что чекист ваш с таким единоличником связался?

– Самую малость, – ответил Шагин и уселся, куда предложили. Глянул на красный угол с образами, на самого Ковтуна, седого, бородатого, сгорбленного в крючок. – Он ведь вам доверял, а значит, я тоже могу. Примете под кров?

– Да куда тебя денешь! – улыбнулся дед немногими оставшимися зубами, а руки сновали уже по столу, собирали угощение. – От меня-то, старого, толку мало, но чем смогу. Удивлен, что чекист ваш ко мне пришел, а не к председателю сельсовета?

– Самую малость, – повторил капитан, разглядывая крашеные фотокарточки на стене. Мужчин и женщин с суровыми лицами, застывших для чинного семейного портрета. – Разве к вам уже назначен председатель?

– А он и не девался никуда. Затолокин, Николай Борисыч, из местных. До войны Советам служил, а потом его фрицы старостой сделали, потому как человек уважаемый. Не гадил, не лютовал, по справедливости старался. Упросили мы его и после немца вожжи держать, потому как больше некому тут. Бабы, малые да старики навроде меня. Может, ваши его и шлепнут, но пока при власти Николай Борисыч. Считай, председатель.

– Чудны дела твои, господи, – отозвался Шагин безыдейно, зато от души. Удивляться давно отвык – на войне любые правильные вещи выгорают до самой основы, на многое начинаешь смотреть гораздо шире. – Наш лейтенант, значит, с этим… Затолокиным не общался?

– А кто ж их знает? Мне он лишнего не рассказывал, все к лесам интерес имел. Прикатит, автомобилю поставит, Гнедыша моего возьмет и поедет кататься. Так и в этот раз было. Прискакал Гнедыш опосля, весь в пене, будто черти на нем гоняли, а чекиста и след пропал.

– Черти – это антинаучно, – усмехнулся Шагин, взял со стола лафитник с мутным дедовским самогоном. – Вы вот, Семен Иваныч, мужчина солидный, поживший, мне ваши мысли на вес золота. Что интересного в этих лесах? Может, от немцев чего осталось?