Самая страшная книга 2023 - стр. 94
Сон не шел, хотя вахта кончилась час назад, и Иван Ефимович просто валился от усталости. Но дошел до койки – и ни в одном глазу.
Рык дизелей из машинного отделения всегда успокаивал. Но не в этот раз. Иван Ефимович лежал и помимо воли прислушивался. Потому что сквозь ровный шум двигателей пробивалось что-то еще.
Шаги. Шаги за переборкой каюты. Взрослые, но легкие. И еще одни. Совсем детские, частые.
Капитан прав. И если женщину с берега теоретически мог притащить кто-то из команды, такие случаи бывали, то ребенку на борту делать нечего. Это не пассажирский теплоход, а рабочий буксир.
Но ведь кто-то ходит прямо сейчас, там, на палубе. Шаги приблизились и притихли. Теперь они совсем рядом, за стенкой. Тихий-тихий скрежет. Скребутся в окно? Или он засыпает и ему только чудится?
Стук. Легкий, но явственный. Настоящий стук в окно.
Иван Ефимович встал. Прокрался к стеклу. Выглянул.
Никого.
А шаги уже с другой стороны – у двери. Все те же – легкие взрослые и быстрые детские.
Подошли. Остановились. Ждут.
Он шагнул к двери и распахнул ее настежь.
И снова никого.
Прямо за дверью – никого. Но там, дальше, на палубе, они все-таки стояли. Стояли спиной к нему, держась за поручни и смотря куда-то за горизонт. Женщина, молодая, с короткой и небрежной мальчишеской стрижкой. И девочка. Да, совсем маленькая, и пяти нет, наверное.
Женщина как будто не заметила ничего и продолжала смотреть вдаль. А девочка – то ли услышала, то ли поняла, то ли как-то почувствовала, что Иван Ефимович открыл дверь. И медленно-медленно, как во сне, стала оборачиваться на него.
12 сентября 1938 года, поселок Колпашево, Нарымский округ
День начался как обычно. Ведро, тряпка, хлорка и десять метров досок, пропитанных кровью. Доски должны быть чистыми, чтобы те, кто по ним идут, думали, что это действительно путь в баню.
Но запахи. Все портили запахи. Запах крови, которой пропиталось все вокруг. И трупный смрад, которым несло из ям. Их было не перебить – ни хлоркой, ни карболкой, ни тем, что после каждой партии ямы присыпали известью и землей.
Что думают те, кто идут по этим доскам, насквозь пропитанным кровью, идут к смердящим ямам, заполненным во много слоев свежей, протухшей и совсем уже гнилой человечиной?
Потом была партия. Обычная, самая стандартная партия в десять человек. И одиннадцать патронов.
Бритые затылки. Одни лишь бритые затылки в прицеле. Он – рабочий на конвейере, по которому двигаются детали, заготовки для наполнителя ям. Он должен делать свою работу. И делать ее качественно.
На четвертом по счету затылке произошел сбой. Производственный брак. То ли Иван немного отвлекся, то ли осужденный невпопад дернулся, но пуля не попала в голову, а лишь чиркнула по уху, раскровавив всю раковину.