Самая страшная книга 2020 - стр. 67
– Только темно недолго совсем было, – продолжил свой рассказ наш ночной гость. – Из леса неожиданно столбы света поднялись. Тянутся к небу и чуть подрагивают, словно чье-то сердце пульсирует, и тишина такая, аж жуть. А главное, свет как будто манит к себе. Не хочешь, а ноги сами туда идут. Я чуть было не попался. Даже пару шагов к лесу сделал. Только Господь уберег, мне под ноги мой велосипед попался. Я в нем ногами запутался, полежал на земле, прочухался немного. А потом, мужики, зажужжало, как обычно это бывает, и из воздуха стали шары возникать.
Услышав про шары, Дениска прильнул ко мне всем телом и затаил дыхание.
– Чудом я уцелел, мужики, одним только чудом, – продолжал вещать Пашка. – Со всех сторон они были. Один прямо передо мной надулся! Гнался за мной, пока я в яму не свалился в темноте. Так и пролежал там незнамо сколько, пока те не улетели. А когда осмелел да вылез, то понял, в какой яме спасся, когда кресты кладбищенские разглядел.
Выговорившись, он замолчал, устало опустив голову. Со стороны казалось, что Пашка дремлет.
– Много, говоришь, их было, вояк этих, у леса? – спросил Потапыч немного погодя.
Пашка встрепенулся. Взъерошил и без того косматые волосы и ответил:
– Много. Десятка два, не меньше. Всех до единого их аномалия пришибла.
– Беда… – вздохнул дед. – Полезай-ка ты, Дениска, на печь да сиди там тихо.
Я положил ружье к себе на колени, понимая, к чему клонит старик. Раз «космонавтов» всех аномалия накрыла, то в полку перекрутов прибыло, значит, полезут теперь отовсюду – только держись. Откуда-то издалека донесся истошный крик, следом грянул выстрел. Карай в сенцах нервно залаял в ответ.
– Мамочки… – отозвался Дениска с печи.
– А ну-ка, Пашка, держи вот оружие, – Потапыч извлек из-за печи вилы и вручил мужику. – Поди, винтовку свою там, у велосипеда, бросил, когда от шаров утекал.
Тот хмуро забрал у старика вилы. На его лице читалось явное сожаление об утраченном арсенале, но в нашей ситуации и вилы были лучше, чем ничего.
– А я топоришко, пожалуй, прихвачу, – пробормотал старик.
– Лез бы ты со своим топоришком на печь к Дениске, – буркнул я, пристально вглядываясь в ночь за окном.
– Поговори мне еще, – беззлобно осадил меня дед. – Повоюю чутка.
Белесое зарево все так же висело над лесом, пульсировало, то угасая, то вспыхивая вновь. Снова где-то далеко грянул выстрел, и я невольно вздрогнул, понимая, что стреляют не по шарам. А потом увидел его…
Перекрут стоял у яблони – не вдруг-то и заметишь. Только глаза тускло поблескивали все тем же белесым светом, что растекался над лесом. Его бесчеловечно изуродованная, искореженная аномалией фигура была почти неразличима в темноте. Карай, учуяв гостя, глухо заворчал, одновременно боясь и угрожая ему: не подходи, мол, я тебя хоть и боюсь, но в драку все равно полезу.