Самая страшная книга 2016 (сборник) - стр. 9

– Уходи… пожалуйста…

Мальчик закричал и бросился на улицу.

Его босые ноги шлепали по растекающейся грязью земле.

Нитка проворно скользила по складкам подзора, укладываясь узелками в нарисованные карандашом линии. Сквозь белесую ткань проступали очертания лосиных рогов, похожие на церковные кресты. Старушечьи пальцы уже не чувствовали иголки, но все еще помнили знакомые с детства движения.

«Ох… вот шью-шью, а кто ж этим подзором кровать-то застилать будет? Зачем же тогда…» – то и дело мелькали тяжелые мысли в голове бабы Гали, но ее руки продолжали двигаться – и контуры лосиных рогов с каждой секундой становились все отчетливей. Они плыли сквозь сновидения: где-то там, по другую сторону белого света, позади катящегося по небу солнца.

– Чтой-то друг наш запропастился куда-то, – проворчал дед Гриша, отхлебывая чай из эмалированной кружки величиной с два кулака.

Другом он называл Андрейку.

– Придет! Замучаешь дитенка!

– Дак веники старые из-под крыши выкидывать надо, усохли ведь… Два раза махнешь в бане – и кажный лист на полу. Разве это дело?

– Оттого что машешь как дурак лапищами своими! Успеется. Пусть воду качает, совсем заморочил голову парню. Мамка, поди, распереживалась вся, что заместо дел городских с тобой пропадает. А с чего? На что тут смотреть? Елки да кладбище – вот и вся деревня!

Баба Галя потянулась ладонью к заслезившимся глазам. Паскудная это вещь – возраст. Смахнул бы да распрямился, так нет же. Живет себе в теле, поедает кровь и силы, и никак с ним не договоришься.

Дед Гриша прищурился, высматривая что-то в окне.

– О, бежит… Растрепанный весь. И без сапог.

– Как это без сапог… – Иголка выпала из пальцев и легла концом прочь от красного угла и икон. – Свят-свят, – пробормотала баба Галя, и внутри у нее громко-громко застучало сердце.

Андрейкино лицо было белым, словно известковая стена. Он хватал губами воздух, плакал и повторял, словно заведенный:

– Папа… папа длаку надел…

«Длака».

Какое же это старое слово… Дремучее, скрипящее таежными чащобами, плещущееся болотами среди травяных кочек. Танцует вокруг костров обряженными в медвежьи шкуры людьми. Блестит заточенными охотничьими ножами и костяными наконечниками стрел.

Глаза бабы Гали смотрели за темноту прожитых лет, в самую землю, где копошились мохнатые лапы скотьего бога, укрытого среди деревьев и озер, не оставляющего позади себя звериных следов, но роняющего в травы блестящие черные волосы.

– Игоряша-Игоряша… зачем же ты так с нами… – тихо-тихо сказал дед Гриша.

– Что будет с папой? – всхлипывал Андрейка. – Он сделал плохо?