Самая страшная книга 2015 (сборник) - стр. 31

Я схватил калеку за плечи и сильно тряхнул:

– Какой любопытный? Какой случай?

Он поднял на меня глаза, огонек стал чуть потухать, и взгляд начал обретать ясность.

– Собака, – спокойно, даже слишком спокойно пояснил он. – В тюркской мифологии двойник, близнец – в особых случаях даже душа – человека.

– Это чудесно, – заорал я. – Я очень рад за тюрков. Но как это касается нас?

– У меня есть все основания предполагать, – его тон стал приобретать менторский оттенок, будто он читал лекцию, – что воображаемая собака вашей племянницы являлась олицетворением ее души. Собственно, бытует предположение, что таковыми являются все воображаемые друзья детей… что это некоторый механизм расщепления…

– К черту других детей и туда же расщепление, – заорал я. – Сейчас в чем дело?

– А сейчас жезтырнак забрала душу вашей племянницы, вот и все, – пожал он плечами, словно ему стало неинтересно.

– И?

– Что «и»?

– И что дальше?

– Я же сказал: «вот и все», – терпеливо пояснил он. – Умрет она, разве непонятно?

Я судорожно сглотнул.

– К-как это?

– Ну я не знаю как… – покачал он головой. – Подобные случаи, конечно, описывались в фольклоре, но…

Я заскрежетал зубами.

– Но все равно общего знаменателя нет, – поняв намек, заторопился он. – Есть такие понятия, как кут и сюр…

Я сжал кулаки.

– Хорошо, – обреченно проговорил профессор. – Хорошо, я попробую.

Сашка уже не всхлипывала, а плакала навзрыд. Я же скептически смотрел на пучки трав, которые калека раскладывал на письменном столе.

– Это лекарство? – спросил я.

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил он.

– А что это на самом деле?

– А на самом деле это то, что поможет вам перейти к жезтырнак.

– Что-что сделать?

– Перейти к ней, – терпеливо повторил он.

– Мне?

– А больше некому.

– А вы?

– Во-первых, я не шаман.

– Но к вам ходят духи! И этот… как его… лысый Таз!

– Потому что им больше не к кому ходить! Потому что половина шаманов – самозванцы, шарлатаны, жулики, собравшие свой костюм из тряпок с ближайшей барахолки, а свои молитвы – из огрызков слов, значений которых они не понимают, да и нет уже давно этих значений! Они приходят ко мне, потому что им больше не к кому прийти!

Профессор поджег пучки. В комнате потянуло терпким, но сладковатым запахом.

– А какие-то еще варианты есть? – спросил я, наблюдая за дымом и чувствуя, как у меня слипаются глаза.

– Есть, – кивнул он.

– Какие?

– Отвезти вашу племянницу в больницу.

– И?

– И думать, как объяснить родителям ее смерть.

Реальность начала плыть.

Его голос доносился до меня откуда-то издалека, как через плотное полотно.

– Но вы же меня оттуда заберете?