Самая страшная книга 2015 (сборник) - стр. 26
– Да уж, – усмехнулся я.
– Я бы на вашем месте не улыбался бы, – сухо сказал старик. – Потому что к вам эта тема сейчас относится непосредственно. И кажется, не с самой приятной своей стороны.
– Вы хотите сказать, что я как-то связан с духами?
– Я не хочу вам это сказать, – спокойно ответил старик. – Я говорю вам это уже последние полчаса.
– Но… как?
– Механизм связи человека с духами малоисследован, сами понимаете…
– Да я не про это! С чего вы это взяли?
– А что, с вами не происходило ничего необычного в последние дни? Или даже… в последний день? – вкрадчиво спросил он.
Я промолчал.
– Ну вот видите, – развел он руками.
– Но как вы… узнали?
– Я же сказал, – покачал головой он, – мир духов очень похож на мир людей. В нем тоже есть сплетни. И кляузы. И даже интриги.
Он сидел в кресле ко мне спиной, смотрел в окно и говорил, говорил, говорил.
А я верил ему.
Мне просто больше ничего не оставалось.
– Надеюсь, вы знаете о том, что многие племена, ведущие первобытно-общинный образ жизни, испытывают панический страх перед тем, что их облик могут как-то запечатлеть? Джеймс Фрэзер в своей «Золотой ветви» приводит примеры того, как эскимосы нижнего течения реки Юкон в панике убегали от видеооператора, того, как пять дней приходилось уговаривать тепехуанов Мексики, чтобы те попозировали фотографу… Да что там они – как старухи с греческого острова Карцатос очень сердились, когда их рисовали! Много таких примеров, очень много… А довод у всех этих людей, проживавших и проживающих в самых разных частях света, один: они не хотят, чтобы их душа осталась на изображении. Дальше там идут разные нюансы – от того, что фотограф или художник может унести эту душу с собой и сотворить с ней что-то дурное, до того, что уже сам факт того, что душа отрывается от тела, может нанести человеку вред.
– Я слышал что-то подобное, да – но в общих чертах. И?
– А теперь немного подумайте – а что, если это правда? Что, если действительно в каждом нашем изображении живет наша душа? Что, если действительно каждая фотография забирает ее с собой? Или не ее всю – а хотя бы ее частицу?
– Ну тогда практически все люди в мире были бы без душ – или их души оказались бы распределены между миллионами фотографий, – возразил я. – Вы только представьте, сколько сейчас среднестатистический человек имеет своих изображений!
– Ну, может быть, человеческая душа регенерируется, – пожал он плечами.
– Тоже хорошая гипотеза, – кисло улыбнулся я.
– Но это уже мелочи, – махнул он рукой. – Я хочу сказать про совершенно другое. Ведь если даже у человека душа может уходить в снимок, то что будет с существом, который весь – сплошная душа?