Самая старшая - стр. 22
Проснулась в холодном поту.
С чего бы мне этот маг приснился? Тихонько трижды сплюнула через левое плечо, приговаривая вполголоса: «куда ночь, туда и сон».
Несколько окон в помещении светились тусклым серым светом, пропуская первые утренние лучи ленивого зимнего солнца. Уже рассвело, но ещё не настолько, чтобы в помещении стало достаточно светло. Наш охранник тёмной грудой лежал на лавке у стены и негромко храпел. Вчера я слышала, что, пристав тихонечко велел ему не запирать нашу решётку, видимо, в напрасной надежде, что мы уйдём. Не дождётся…
Пришёл вчера о сиротах позаботиться – делай. Как говорится, назвался груздём - полезай в кузов. По здравому размышлению, я предположила, что чиновники и не собирались о сиротах заботиться. Может я и не права, но похоже, что урядник, когда привёз наших родителей на подводе, разведал всю обстановку и привёл к нам пристава исключительно из-за мальчиков, за которых они могли получить плату, отправив на добычу антизекерита. Впрочем, возможно, они и за старших девочек что-то взяли бы с хозяина трактира. Да и городской приют содержит детей только до девяти лет, потом они тоже становятся бесплатной рабочей силой. А моим малышам уже от пяти до восьми, недолго городу их даром кормить.
Ничего…
Как ни тошно от этого, но младших этим утром придётся отпустить с урядником. Они плакали поздно вечером, боясь расставания, и я пообещала навещать их и, главное, забрать всех домой через год. Ума не приложу, как выполнить это обещание… Но сделаю всё, что смогу!
Участок понемногу стал наполняться людьми. Проснулся охранник, он же дежурный, и заправил самовар.
Ко мне, осторожно обходя спящих вповалку на соломе братьев и сестёр, подобрался Санька.
- Маш, я на работу пойду. Мастер мне три дня давал на прощание с родителями. Больше не могу с Вами оставаться. Пока дом не восстановят, я в мастерской ночевать буду. Когда жалование выплатят, я тебе принесу. Ты только в мастерскую сама приходи или пришли кого-то из мелких, чтоб я знал, где Вы будете.
Точно! Саша ведь работает уже. Почувствовала небольшое облегчение.
- Эй, Никанор Иванович! Напои, пожалуйста, моего брата чаем с баранками. Для детей я потом завтрак выпрошу, а он сейчас на работу уходит.
Охранник, изумлённо посмотрел на меня, покачал головой и тихо, себе под нос, изумляясь несусветной наглости современной молодёжи, налил Сашке кружку сладкого чая и дал баранку.
Брат ушёл. Дети по-прежнему спали, несмотря на всё возрастающий шум. Слова Саши о прощании с родителями вернули меня мыслями к этому моменту. Как странно устроено в этом мире! Городские власти позволяют родственникам попрощаться с умершим и забирают тело в крематорий. Это делает специальная служба и поступают так со всеми, независимо от чина, звания и положения в обществе. Оказывается, здесь было восстание, которое затеял какой-то некромант. Он поднял из-под земли такое кладбищенское войско, что с ним еле справились. С той поры, специальный закон принят: все тела обязательно сжигают в соответствии с ним под строгим контролем специальной службы. Это я у Танюшки выведала, когда увидела, как какие-то странные личности в стоявшую во дворе подводу, на которой лежат тела родителей, запрягают лошадь и куда-то уводят её под уздцы. Я, кстати, так и не взглянула на лица людей, которые родили и вырастили для меня это тело… Сегодня утром, чувствуя себя молодой и полной сил, я вдруг преисполнилась благодарностью к родителям Маши. Мысленно извинилась, что, хоть и не по своей воле, но заняла место их дочери, и пообещала, что очень постараюсь позаботиться обо всех их осиротевших детях.