Самая длинная ночь в году - стр. 17
Он обреченно махнул рукой:
– Так почему студенты? Зачем? Чего они хотят? Неужели истории, которая приключилась двадцать лет назад, не хватило? В один день убили императора с императрицей. Моего отца – начальника Службы Безопасности Поморья… И все это ради свободы! И к чему это привело?
Князь Андрей говорил тихо, словно самому себе, не отрывая взгляда от камина…
– Молодые люди что – забыли о том, что сразу же началась Гражданская война? И одновременно с ней – интервенция на наши приграничные области? Они стараются не вспоминать, как подданных Поморской Империи вырезали только для того, чтобы освободить территории?
– Ваше сиятельство… – попытался успокоить его следователь по особым поручениям, но ему это не удалось.
– Неужели студенты всерьез считают, что тогда было лучше, что это и была свобода? А сейчас, когда сытость и защищенность, – тирания?
– Дураки потому что, – проворчал Сергей Иванович. – В бою не были.
Но Великий князь его просто не услышал:
– И потом… Ладно я. Я – цепной пес, душитель свобод… И много еще что. И в большинстве случаев – это правда… Но к себе-то они так зачем? Им же жить и жить!
– Ваше сиятельство… Андрей Николаевич… Вы же понимаете, что ответов на эти вопросы нет. И нет не только у вас или у меня. Ответа на этот вопрос нет и у тех молодых людей, что пытаются вас убить. Я не беру во внимание лозунги, которыми они нас потчуют, или восторженные речи о необходимости умереть за Родину, лишь бы не оставлять ее в руках самодура. Простите. Они не находятся под воздействием наркотиков. Они не агенты наших зарубежных коллег. Они не умственно отсталые. И они практически все из дворянского сословия.
– Да… Сергей Иванович, умеете вы… утешить… А помните, после победы нам казалось, что все самое страшное – позади. Что мы сумеем все наладить. Пусть вокруг разруха, но у нас все получится…
– И все ведь получилось.
– Только чувствую я себя детоубийцей, – едва слышно проговорил князь.
– Потому что вы – в отличие от этих поборников свободы – человек, – резко оборвал его следователь. – Пусть и наделенный властью. Вы умеете ценить жизнь, в том числе чужую. А эти дети – нет.
И следователь поспешил откланяться.
Сергей Иванович предпочитал видеть высокое начальство не сомневающимся в правильности своих поступков, в бодром состоянии духа. А подобные философские страдания, несомненно, угнетали. Перед тем как воспользоваться порталом переноса – сегодня надо еще слишком много успеть сделать, – он оглянулся на Великого князя Радомирова. Тот сидел в кресле перед горящим камином. Нет, он не сгорбился, не опустил голову. Наверное, попросту не умел. Но от него веяло такой безысходностью, что следователю стало не по себе.