Сахарный Кремль - стр. 14

Софрон. Игрушка с подарочком. Мальчонка один сунул.

Сопля. А подарочек есть можно?

Софрон. Не знаю. Дай-кось. (Берет игрушечного колобка, открывает; внутри – такой же колобок, но поменьше.)

Колобок. Ни ха! Ни хао ма, шагуа?[5] лобок.) Вот Цао бы с тобой поговорил… Нет, сие не съедобно. (Кидает игрушку в огонь.)

Софрон. Ни ши шагуа.[6](Закрывает колобок.) Вот Цао с тобой поговорил… Нет, сие не съедобно. (Кидает игрушку в огнь.)

Фролович. Ребята, хлеб отдельно кладите, как всегда.

Сопля. Хлеба много подали.

Софрон. Мда… А денег таперича совсем не подают.

Фролович. Много нищих в Москву поприехало. Вот и не подают.

Ванюша. Фролушка, а почему много нищих стало?

Фролович. Дураки потому что. Все прут в Москву, думают, здесь деньги под ногами валяются.

Софрон. Вань, я ж тебе уже говорил: нищих много, потому как по деревням жечь стали больше. Раньше токмо земских одних жгли, да токмо в Москве. А таперича стали жечь с деревнями вместе, чтобы земский за своих тягловых ответ держал. Понял?

Ванюша. Понял, Софронюшка.

Фролович. А погорельцы – все в Москву и прут! Конечно, подавать перестанут, а как же! На Тверской вон нищих – не протолкнешься! Напасешься разве ж на всех денег?

Ванюша. В Москву погорельцы едут, потому что в Москве людей много. И думают погорельцы так, что у каждого человека милостыню попросить можно. Вот как они думают.

Софрон. Да попросить-то можно. А вот – подаст ли сей человек?

Фролович. У москвичей сердца ледяные. Их слезами не растопишь. А песни наши им даром не нужны.

Софрон. Правда. Песни таперича и не слушают. Год назад слушали, а нынче и не слушают. Верно Цао покойный говорил – уходить надобно из Москвы в Подмоскву. Тут народ посердобольней. Так оно и вышло. В деревне денег не подадут, а хлеба навалят. Ходим по Подмоскве, и слава Богу.

Ванюша. Цао умный был. Помнишь, Соплюша, как он тебе говорил: «Лучше не воровать, а просить»?

Сопля (суетится вокруг закипающего котелка). Да помню, помню… во, закипел. Просить-то завсегда безопасней. Но выпить тоже хочется. А водки подавать не принято.

Софрон. Господи, сдалась тебе эта водка! Дня не было, чтобы про водку эту поганую не говорил.

Фролович. От водки голова гудит и ноги слабнут.

Ванюша. Мой папаша покойный водку любил. Горькая она.

Софрон. Горькая, невкусная. Как ее пьют… не понятно.

Фролович. Человече все в рот тащит.

Сопля. А я люблю водочки выпить. Особенно зимой. От нее теплота по жилкам разливается.

Софрон. Деньги токмо на нее переводить. Гадость и есть гадость. А толку никакого. Ну что, братцы, обрадуемся?

Фролович, Ванюша, Сопля (готовя ложки, двигаются к котелку).