Сахарная кукла - стр. 19
– Кто это? Кто это? – раздавалось со всех сторон.
Защищенная своими деньгами и положением, Джессика даже головы в его сторону больше не повернула. Понимала: у него руки связаны. А если и не понимала, то лишь потому, что никогда еще не получала по морде.
– Понятия не имею, кто это! – ответила Джесс. – Какой-то плохо одетый хрен, который нравится нашей Кукле.
– Как ты меня назвала? – спросил Ральф глухо и медленно, набычившись, встал.
Девушка усмехнулась:
– Уличной крысой? Хреном?
Она явно думала, что он испугается, прижмет уши к черепу и десять раз извинится, но Ральф лишь сузил глаза.
– Следи за речью, Наркоша.
Джессика задохнулась от ярости; она так сильно и широко распахнула рот, что Ральф увидел ее миндалины.
– Что?!
– То, – сказал он. – Травпункт у нас далеко, а кладбище тут, под боком.
– Ты!.. Ты!.. – слова не шли ей на ум.
– Лизель! – звонко крикнула девочка. – Лизель! Джессика снова позоит нас!
«Мишель», которая оказалась Лизель, сгустилась из воздуха, словно джин. Она ухватила Джессику за предплечье и яростно развернула к себе.
Девушка, по инерции взвизгнула что-то и лишь потом поняла, что перед ней мать.
– Я пошутила! – сказала она и с вызовом, и в то же время, так жалко, что Ральф сумел простить ее за костюм. Она сама была жертвой. – Эта маленькая дурочка бросается на каждого пацана в округе… Не надо таким ранимым быть, блен!
– Еще одно только слово и ты поедешь домой, – сказала мать очень тихим голосом и разжала пальцы. – А то еще и в лечебницу… Отпусти Ви!
Джессика отшатнулась. Она демонстративно приподняла руку и разжала пальцы, словно бросая вниз ладошку сестры. Ви тут же отпрянула, спрятавшись за Ральфа и он машинально опустил руку ей на плечо и осторожно коснулся пальцем упругой щечки. Все взгляды устремились на них. Лишь Джессика, яростно стуча каблуками, шагала к церкви, наклонившись вперед. Словно шла против ветра.
– Ви? – улыбаясь, сказала мать. – Мы собирались не изменять Рене, пока мы не вырастем, так ведь?
– Это мой Пьинц! – сказала девочка шепотом и еще крепче обхватила Ральфа за ноги. – Мозно я выйду за него замуз, чтобы не изменять Лене?
Люди заулыбались, заумилялись. Даже Рене еле слышно хрюкнул. Мать девочки тоже протянула руку, погладив по круглой, белой, как мрамор щечке, слегка тронутой румянами.
– Можно, детка. А теперь, разожми ручки, – сказала она с улыбкой. – Иначе, ты передавишь парнишке кровообращение и в браке будешь грустить.
Все засмеялись, но это был добрый смех. Почти что угодливый. Ральф вдруг поймал себя на мысли, что сам смеется, не сводя глаз с сияющей детской мордочки. Ну, что за день такой? Будто он – Золушка.