Сахарная королева - стр. 21
На следующий же день она обнаружила у себя под подушкой руководство по устройству тайников. Это было именно то, в чем она нуждалась, – совет, как спрятать ее книги.
С тех пор она смирилась с этим. Книги любили ее. Книги хотели о ней заботиться.
Она медленно подняла книгу с пола. На обложке значилось: «Искусство прощения».
Хлоя долго смотрела на книгу, чувствуя, как внутри у нее что-то закипает. Она не сразу поняла, что это гнев. Книги хороши, когда хочешь развлечься занимательной историей или научиться карточным фокусам, но что они представляют собой на самом деле? Это ведь просто бумага, нитки и клей. Они пробуждают эмоции, поэтому люди чувствуют родство с ними. Но сами книги не способны испытывать эмоции. Им неведомо, что такое предательство. Им не дано испытывать боль.
Да что они вообще могут знать о прощении?
Она отправилась на кухню, сунула книгу в холодильник и захлопнула дверцу, потом опустилась на пол. Утром она проснулась оттого, что Джейк покрывал поцелуями ее живот. При одном воспоминании об этом по коже у нее побежали мурашки, несмотря на то что она была страшно зла на него, просто разорвать готова. Она вообще не могла управлять своими физическими реакциями, когда дело касалось Джейка. Порой ее саму пугала сила собственных чувств к нему, пугала его горячность, то, что он никогда не закрывал глаза, когда они с ним занимались любовью. Рядом с ним она чувствовала себя словно подхваченный ветром листок, как будто у нее не было своей воли. Она никогда в жизни никого так не любила, никогда в жизни не испытывала такой страсти. И по сей день, когда они целовались, закипала вода в водопроводных трубах. И она считала, что Джейк точно так же одержим ею. В тот день, когда они встретились в суде, в первый же день его выхода на работу после окончания юридической школы, он забыл, куда шел, и остался сидеть у нее в кафе, не сводя с нее глаз, пока за ним не явилась окружной прокурор собственной персоной.
Нынче утром, распластанная под ним, она встретилась с ним глазами, и на нее нахлынула такая жгучая волна чувств, что ее тело едва совладало с ними. Это было почти невыносимо, но она уже не представляла себя без них.
– Я скорее умру, чем буду с кем-то другим, – сказала она и протянула руку, чтобы коснуться его лица.
Его глаза были прикованы к ней, их тела сплетены в единое целое.
«Я скорее умру, чем…» было их давнишней игрой. Одной из тех вещей, которые придумывают влюбленные парочки. Шуткой для посвященных. Если они шли в ресторан, один из них мог сказать: «Я скорее умру, чем так объемся снова». А другой отвечал: «Я скорее умру, чем позволю тебе умереть». Или, когда они гуляли по парку, кто-нибудь из них мог со смехом произнести: «Я скорее умру, чем надену на свою собаку бандану». А второй отзывался: «Я скорее умру, чем позволю тебе умереть». Но в постели это переставало быть игрой. «Я скорее умру, чем оставлю тебя. Я скорее умру, чем устану от этого».