Сага Вопреки. Том 4 - стр. 22

Ох, снова дурно…

– Арти… – вспомнила похабный взгляд Саммерса, – Так… я же тоже имущество. – прошептала рвано.

Встрепенулся, посмотрел на меня.

– Да не-е-ет. Речь явно же не о тебе, да?

– Блэквеллу, говоришь, Саммерс жену свою подложил? И что, воспользовался он ею?

– Али… – Риордан побледнел, обхватил руками голову, – Ты прости… Али, я не знал.

– Чего не знал?

– Так Блэквелл меня вместо себя поставил. Там и баронесса была и две наложницы. Сказал «делай что хочешь». Ну я и…

– Это и было твоё приключение? – как-то и бить уже его не хотелось. Смотрела на пушистые облака над Мордвином, понимая, к чему дело идёт.

– Ну да.. я не знал, что взамен тебя он себе… – соскочил, заметался, – Алиса! Как исправить?

– Тут сложнее, Арти. – отмахиваюсь, вырисовывая шахматы на облаках, – Но мой тебе совет. Опять! Хочешь чего-то достичь, думай не членом, ладно?

Он тревожно на меня посмотрел и лёг рядом, притих и, кажется, задремал. А я села, рассматривая метки. Немного путанные там, где не хватает разума и сердца, где тело затмевает дух. Осторожно потянула, расслабляя узелок, но снова запуталось. Снова и снова выходило то, что приводит к ошибкам. Но решение пришло само.

Правый локоть очертила каплей своей крови. Надеюсь, Блэквелл не почувствует моей магии при постановке сигила. Зашептала… и кровь будто впиталась в кожу Артемиса, в этот же миг он резко продрал глаза, а остальные метки натянулись в обновлённом узоре – стройном, теперь идеальном, потому что их натянула моя метка.

– Эй! Ой! – он осмотрел свой локоть, – Красиво. Брутальный такой с ней… хорошо мускулы подчёркивает. А это что?

– Твой разум, Арти.

– А не метка ли родства душ? – прищурился.

– Она.

Улыбался, как ребёнок в Рождество, а в глазах влага.

– Спасибо, сестрёнка. Но они парными должны быть. А как мне тебе такую поставить? Это же бюрократия и долгое рассмотрение заявок.

– Хочешь поставить?

– Хочу. – сморгнул слёзы, брутальный мой.

– Ставь. – протянула ему правую руку, – Кровь твоя, срисовывай со своей. А я закреплю.

И закрыла глаза на эти божественные манипуляции. Меня будто обнимали родные руки… и вспоминался запах мамы и ритм, который отбивало папино сердце. Так хорошо, что плохое забылось. Саммерс, Гриндены и остальное.

А потом мы сидели и улыбались. А я поняла одно: у Квин точно был брат, которого она любила до безумия, но потеряла. Потому что несмотря на запреты Блэквелла, она отозвалась внутри умиротворением и теплотой, наконец прощая Артемиса за грехи своего брата.

Алькар его звали. Бесконечно любимый Альк, который вырастил Квин, жертвуя своим детством. И даже пах он, как мой Артемис.