Сага вереска - стр. 16

Не спала и Бломме: она перевязала рану принца, напоила его целебными травяными отварами, прочла нужные заклинания – лечить девушка умела с детства, этому ее учила мать. И теперь преданно сидела у постели больного, прислушиваясь к тяжелому, прерывистому дыханию. У него начинался жар, но возможно к утру станет легче. Только бы дотянул до утра! Олаф застонал, попросил воды, и она протянула ему чашу, одновременно укрыв шерстяным одеялом поплотнее, чтобы холодный воздух не застудил раненого.

– Тебе лучше? – тихо спросила девушка.

– Я буду жить. Благодаря тому, что ты заботишься обо мне.

– Ты спас меня, – она восхищенно покачала головой. – Ты храбрый воин, сражался как сам бог Тор!

Олаф слабо улыбнулся, и девушка улыбнулась в ответ. Улыбка была робкой, как если бы она и вовсе боялась говорить с принцем. От ее недавней дерзости не осталось и следа.

– Брат приходил, когда ты пошла за травами. Сказал, что умеешь складывать песни.

Бломме кивнула.

– Да, умею.

– Спой мне что-нибудь, – попросил он. Поколебавшись, девушка напела ему свои любимые строчки:

Дорог огонь

тому, кто с дороги,

чьи застыли колени;

в еде и одежде

нуждается странник

средь холода горного.

Молчанье – как горы,

если мудрец

будет молчать —

не грозит ему горе,

ибо нет на земле

надежнее друга.

чем мудрость житейская1.

Олаф слушал внимательно, сосредоточенно закрыв глаза. А когда она замолчала, медленно поднял руку и накрыл ладонь девушки своей.

– Я хочу, чтобы ты была моей женой, Бломме, – сказал он серьезно, вглядываясь в ее синие глаза.

– Что?! – воскликнула девушка, не помня себя от изумления, – Что ты говоришь, принц? Или жар тебя не оставил, и ты все еще бредишь?! Помни, кто ты, и кто я!

– Я захочу – и ты станешь моей женой, – упрямо повторил он. – Если, конечно, захочешь ты. Насильно принуждать не буду. Когда придет время твоего тинга – назови мое имя! И я скажу, что возьму тебя в свой дом. И пошлю твоему отцу свадебные дары.

Она всматривалась в его лицо, пытаясь угадать тень насмешки, но не заметила и, опустив голову, покраснела.

– Я не могу быть твоей женой, – тихо сказала девушка, вдруг смутившись.

– Почему так говоришь? – нахмурился Олаф, – Из-за брата? Из-за него?

В глазах Бломме появился испуг, она побледнела, белыми стали даже ее губы, сердце, казалось, остановилось, ушло куда-то вниз, как если бы его и вовсе не было, а потом она еле слышно выдохнула, проклиная все на свете и свою жизнь, сейчас ей хотелось провалиться от стыда прямо в Хель:

– Ты знал?! Знал, да? О, светлая Фригг, как это страшно… какой позор, – она закрыла лицо руками, но раненый потянулся и заставил ее убрать ладони.