Сага о халруджи. Индиговый ученик. Книга вторая - стр. 55

После таких разговоров Арлинг долго ворочался в палатке, прислушиваясь к звукам пустыни, в которых мерещились голоса мертвых и пение древних колдунов. Когда же ему удавалось уснуть, на смену дневным байкам приходили ночные кошмары. Особенно часто снилась Согдария – зеленые поля Мастаршильда и крутые холмы Ярла, на которые вдруг обрушивался самум, оставляя после себя превращенную в песок землю. Регарди думал, что утопил воспоминания о родине в Согдианском море, но когда теббады во снах испаряли озера и ломали лесные чащи, ему казалось, будто это его собственное тело разлеталось пылью до самого горизонта.

Сикелия его разочаровала. Когда-то он мечтал о диковинных землях, изобилующих сокровищами, о садах, в которых росли золотые апельсины и сочные фиги, о приключениях и открытиях, витавших в воздухе, а нашел голые обожженные равнины, где не было ничего – лишь сухость, да пустота. Чудо с возвращением зрения пока не случилось, а назвать собственные мучения в дороге приключением он никак не мог.

Но, тем не менее, жизнь продолжалась даже здесь, среди раскаленных дюн и барханов. Кучеяры были шумными, отвратительно пахли, невнятно говорили и питались кашами, которыми в Согдарии кормили бы скотину, но, лежа вечером в палатке и прислушиваясь к разговорам у костра, Арлинг понимал, что эти люди жили теми же заботами, что и согдарийцы. Как разбогатеть? Где купить подешевле и продать подороже? Почему повышают налоги? В чем смысл жизни? Где найти любовь? В общем, ничего нового.

Многие кучеяры сокрушались по поводу быстрого отъезда из Самрии, из-за которого им пришлось пропустить представление именитого канатоходца со звучным именем – Тень Серебряного Ветра. Он давал единственное выступление, после которого уезжал в Шибан. Тень Серебряного Ветра славился своими головокружительными трюками, и во всей Сикелии не было башни, которая осталась им непокоренной. Арлинг не любил циркачей, и переживания кучеяров ему были не понятны.

Череда жарких дней и холодных ночей тянулась, словно цепочка каравана, затерявшаяся среди высоких барханов. Пробуждение под крики верблюдов и погонщиков, скудный завтрак, бесконечная тряска, болтовня Нуфа, долгожданный привал, незаметная ночь и снова крики горбатых, плавное покачивание в седле, вкус протухшей воды на языке и жаркое солнце, впитывающее из тела последнюю влагу. Арлингу казалось, что он шел по кругу, возвращаясь туда же, откуда начинал – песок везде был одинаковый.

Но случались и неожиданности. Как-то караван вдруг встал, хотя они только недавно закончили привал, и остановок не планировалось. Шум голосов притих, чтобы уступить место иным звукам, – шарканью ног, резким окрикам и скрипу обозов. Но еще раньше до Арлинга долетел запах, по сравнению с которым вонь, исходившая от его верблюда, казалась благовонием.