Сага о цензоре - стр. 7

– Там на дереве, – заикается, – там на дереве распятый!

Мы:

– Где?

Он в сторону берега показывает. Вовка ему:

– Веди

– Нет! Не пойду! – отказался Рыжий.

Потом всё же осмелился. Человек десять нас, вооружённых дрекольем, двинулись. Тропинка в деревню шла сначала по берегу, потом сворачивала в лес. На подходе к нему стояло несколько одиноких толстенных сосен. Луна во всё небо, гладь Тары, хорошо видно.

– Вот там! – показал на одно из отдельно стоящих деревьев Рыжий.

Держался он за нашими спинами, в авангард не лез… Подходим… Точно… В лунном свете чётко видно: на дереве висит парень. И как распятый. Руки или привязаны или прибиты. Голова опущена, чуб на лицо упал… Кто-то обратил внимание:

– Рубашка в клеточку.

Да, в клеточку. Брюки непонятно какие, но на ногах плетёнки. Не для таёжных мест обувь. Ни мы, ни деревенские не носили такую. Остановились метрах в пяти-шести от дерева. Кто-то говорит:

– Наверное, кончили и прибили. Надо утром в милицию сообщить.

Стоим в отдалении, ближе никто не решается подойти. Всё же осмелился кто-то. Только не Рыжий. Он потом рассказывал, животный ужас охватил, когда увидел…

– Иду, – говорит, – настроение чудесное, тропа делает поворот и в свете луны распятый человек.

Стали приближаться к дереву. Вот тут-то возникли сомнения.

– Кукла что ли? – Вовка предположил.

В руках у него лопата, сделал выпад в сторону повешенного-распятого, ткнул в него. И всё стало на свои места. Нет прибитого, нет распятого, никакой куклы. Одно дерево. Начали шарить руками. Всего-то кора кусками содрана со ствола, она в лунном свете показалась Рыжему человеком. Отошли на прежнее расстояние. Голова с чубом, упавшим на лицо – это ещё можно нафатазировать, есть отдалённое сходство, но как мы разглядели рубаху, да ещё в клеточку? Как угораздило увидеть плетёнки на ногах? Пусть Рыжий был подшофе, но чтобы десять человек на сто процентов обманулись… Инерционность мышления…

Рыжий после этого перестал ходить в деревню. Если только днём сбегает, по ночам шастал. «Повешенный» отрезвил….

Я и сам пережил в экспедиции страх, почище Рыжего. На того никто не покушался, а я думал – кранты… Никогда в жизни такого ужаса не испытывал.

Варили студенты сами. Назначались дежурные. Я как рабочий мог не дежурить. Но Вовка поранил руку, попросил подменить. Да запросто. Две девчонки кашеварят, задача парня-дежурного обеспечить костёр дровами, поваров – водой и огнём. Ещё помочь продукты засыпать в котлы. Было в экспедиции человек сорок. На такую ораву варили. Просыпаюсь в пять утра, из палатки вылез. Настроение радостным не назовёшь, спать хочется, часов до двух сидели у костра. Природа тоже насупилась, рассвет не празднует: небо затянуто, серятина вокруг палаток, на реке туман. Взял я вёдра, тропинка круто уходила к реке, воду брали с мыска, затишок и вроде как поменьше мусора. Течение довольно быстрое… Я сбежал по спуску, зачерпнул одним ведром, зачерпнул вторым и, распрямляясь от воды, поднял голову… О ужас! Прямо на мысок летит по воде фигура. Сначала не разобрал… Потом ясно вижу: злобная женщина в белом, длинные волосы скоростью назад сносит, а руки вперёд простёрты… На меня мчится. Как и раньше вокруг серятина, небо затянуто, туман… А из тумана жуткое потустороннее существо несётся, руки тянутся хватать… В отличие от Рыжего, я не заорал… Но не помню, сознание не отметило, как оказался наверху с вёдрами. Обычно, пока затащишь, язык на плече. Крутой подъём, никаких ступенек. Улепётывая от загробной женщины, залетел в мгновение ока. Смотрю, в вёдрах ни капли не осталось. Зато брюки мокрые, рубаха на животе мокрая. Скажу честно, не исключаю – обмочился от увиденного… Хорошо, водой позор смыло…