Сады Луны - стр. 54
– Похоже, Императрица сдержала данное морантам слово, – тихо сказал Быстрый Бен. – Час бойни. Не думал я, что Дуджек…
– Дуджек получает приказы, – отрезал Скворец. – И у него на шее сидит Высший маг.
– Час, – повторил Калам. – А потом нам за ними убирать.
– Не нашему взводу, – сказал Скворец. – Мы получили новый приказ.
Оба солдата уставились на своего сержанта.
– И тебя ещё нужно убеждать? – возмутился Быстрый Бен. – Они нас в землю загоняют. Они же хотят…
– Хватит! – рявкнул Скворец. – Не сейчас. Калам, найди Скрипача. Нам нужно забрать снаряжение у морантов. Бен, собери остальных и возьми с собой Жаль. Встречаемся через час у шатра Первого Кулака.
– А ты? – спросил Быстрый Бен. – Что собираешься делать ты?
Сержант услышал в голосе чародея плохо скрытую надежду. Ему нужна была поддержка или, может, подтверждение того, что они поступают правильно. Только вот поздновато для этого. Но всё равно Скворец почувствовал укол сожаления – он не мог дать Быстрому Бену то, чего хотел больше всего. Не мог ему сказать, что всё уладится. Скворец сел на пятки, глядя на Крепь.
– Что я собираюсь делать? Я собираюсь подумать, Быстрый Бен. Я слушал и тебя, и Калама, и Вала, и Скрипача, и даже Тротц успел пожевать мне ухо. Теперь моя очередь. Так что отстань, чародей, и эту проклятую девчонку забери с собой.
Быстрый Бен вздрогнул и отступил. Что-то в словах Скворца ему очень не понравилось – а может, вообще всё.
Сержант слишком устал, чтобы беспокоиться об этом. Ему нужно было обдумать новое задание. Если бы Скворец был религиозным человеком, он пролил бы кровь в Чашу Худа, чтобы воззвать к теням своих предков. Ему было тяжело это признать, но сержант разделял ощущение, которое испытывали солдаты его взвода: кто-то в Империи желал «Мостожогам» смерти.
Крепь осталась позади, ночной кошмар, который пеплом осел на языке. Впереди ждало новое назначение: легендарный город Даруджистан. Скворца терзало смутное предчувствие того, что вот-вот начнётся новый кошмар.
В лагере, у склона последнего из голых холмов, нагруженные ранеными солдатами повозки запрудили узкие дорожки между рядами палаток. Обычный порядок малазанского военного лагеря обратился в ничто, воздух дрожал от криков и стонов, в которых звучали боль и ужас солдат. Рваная Снасть шагала мимо выживших воинов, перешагивала через лужи крови в колеях, и взгляд её невольно задержался на отвратительной куче ампутированных конечностей рядом с шатром хирурга. Из обширного лабиринта палаток и лачуг маркитанток раздавался вой – нестройный хор тысяч голосов служил леденящим напоминанием о том, что война всегда несёт горе.