Сад взрывающихся яблок (сборник) - стр. 15
– Не может быть! – ахнул я. – Почему?
– Это, наверное, единственный чужой язык, который он знал. Ну, все наши бонзы стоят пунцовые, потому что никто ничего не понимает, кроме, может быть, Переса. А у нас в аппаратной все чуть не плачут от смеха. Наконец, директор, который тоже был с нами, кричит:
– Снимайте это к черту!
Режиссер переходит с аэродрома на студию, где сидит диктор с выпученными глазами, который вдруг говорит:
– Эйпцехун а майнсэ!
Мы в машине все тряслись от хохота, и Дов чуть не задавил охранника в воротах студии.
В коридоре было тихо, прохладно. Все, как положено в обеденный перерыв, толпились в буфете. Но слух о моем прибытии заставил всех позабыть о еде:
– А, герой!
Мужчины нещадно били меня по спине, требовали померить шляпу, женщины, глядя на мои бинты, охали и ахали. Главный оператор обрадовался: молодец, что прибыл, у нас людей не хватает, половина в отпуске. Я так и сказал Дову и Довалэ: если он в порядке, притащите его правдами и неправдами.
Эти слова показались мне странными, и я спросил:
– Скажи, когда приезжал в страну президент Гвинеи?
– Гвинеи?
– Или Гвианы.
– Не знаю, я долго был заграницей.
– “Сукины дети”! – подумал я, впрочем, совершенно беззлобно.
Тут появилась Лина, секретарь директора.
– Марк, Марк, звонила твоя жена, напомнила, что тебе нужно принять лекарство ровно в час.
– Ладно, – нахмурился я.
– Нет, она требовала, чтобы кто-нибудь присутствовал при этом. Меня на месте не было, и она говорила все это Самому, представляешь? Ну-ка, давай!
Раздосадованный, я достал из кармана таблетку и проглотил под общий смех.
Когда все разошлись, главный сказал:
– Вот что, для начала можешь поработать в малой студии. Там, как всегда, очень просто – учебная программа.
Я сразу разволновался: снова стоять за камерой, пробовать фокус, диафрагму, зум. Ну, ничего, попробуем. Передо мной – большой террариум со всевозможными гадами, ящерицами, лягушками.
– Марк, барух аба! – звучит в наушниках голос Илана, режиссера. – Нужно добавить несколько крупных планов к передаче, которую мы записали вчера. Будь начеку, если увидишь, что какой-нибудь похотливый самец влезает на самку, уходи в сторону, не дай им леиздаен в кадре (на иврите это звучит не так грубо, как на русском).
Я слышу, что Рита, редактор, говорит ему, смеясь:
– Ты полегче, Марк очень деликатен.
– Был, – замечаю я в микрофон.
Мы долго возились с пресмыкающимися, снимая их не очень симпатичные морды в профиль и в анфас. И было мгновение, когда мне показалось, что одно из этих чудищ… не животное, а… мне стало страшно… я не мог найти нужную диафрагму… Но тут, к счастью, запись окончилась, а я сидел, опустошенный, закрыв глаза, пока не очнулся от знакомого голоса: