Сад вечерних туманов - стр. 36

На газоне, ниже веранды, натянутая на четыре бамбуковые планки нить обозначала прямоугольник, внутри которого травяной покров был снят, обнажая лежавшую под ним влажную темную почву. За прямоугольником земля покато спускалась к краю углубления, широкого и пустого, как высохшее соляное озерцо. На одной его стороне высились кучи земли и щебня.

Морось прошла, но вода все еще сочилась со скатов крыши, сгустки света капали на землю. Слуга вернулся с подносом, на котором стояли две маленькие зеленоватые фарфоровые чашечки, заварной чайник и небольшой чайник для кипятка, над носиком которого струился слабый парок. Несколькими минутами позже лучник присоединился ко мне. Он переоделся в бежевые шерстяные брюки и белую сорочку, хорошо сочетавшиеся с серым льняным пиджаком. Он сел в традиционной позе на один из ковриков, согнув ноги и перенеся вес тела на пятки. Знаком предложил мне расположиться по другую сторону столика. Я секунду смотрела на него, а потом последовала примеру хозяина, положив свиток документов возле колен.

– Я – Накамура Аритомо, – сказал он, выкладывая на столик какой-то конверт.

Я узнала написанный моим почерком адрес. Назвала свое имя, и Аритомо попросил:

– Напишите его по-китайски.

– Я ходила в школу при монастыре, мистер Накамура. Я учила латынь, а не китайский язык. Только после войны подучила немного.

– Что означает имя «Юн Линь»?

– Облачный лес.

Подумав, он оценил:

– Красивое имя. По-японски вас бы звали…

– Я знаю, как бы меня звали.

Несколько мгновений он пристально разглядывал меня. Потом вылил воду из заварного чайничка в чашу и выплеснул еще исходивший паром чай за веранду. Я сочла это странным, но промолчала. Он вновь наполнил заварной чайник горячей водой, заметив:

– По-моему, мы договорились встретиться в половине десятого.

– Если вам сейчас неудобно, я приду позже.

Он покачал головой.

– Сколько вам лет? Тридцать три, тридцать четыре?

– Мне двадцать восемь.

Я знала, что выгляжу старше из-за лишений, перенесенных в лагере, и полагала, что вполне примирилась с этим, но вдруг, к своему удивлению, почувствовала укол обиды.

– Вы пруд делаете? – спросила я, глядя на полую яму, которой заканчивался склон.

– Просто меняю его форму, делаю больше. – Подняв чайничек, он наполнил чашки какой-то полупрозрачной зеленой жидкостью и одну из них подвинул ко мне, словно шахматную фигуру на доске. – Вы были гостьей императора.

На этот раз его стрела попала в цель.

– Я была узницей в японском лагере, – отчеканила я, удивляясь про себя, откуда ему об этом известно.

– Когда я строил этот дом, Магнус подарил мне акварель, нарисованную вашей сестрой, – сказал Аритомо. – Он напомнил мне об этом, когда привез ваше письмо.