С Востока свет. Проза татарских писателей - стр. 7

– Слушаю, Рокия-апа, – сказала Сандугач.

– Тут у ворот мужчина. Твой Бадри шофёра искал, вот он самый и пришёл. Мне открывать, что ли, пустить его?

– Но ведь Бадри Саматовича нет дома. Не буду же я за него выбирать шофёра!

– Так ведь шофёр-то не для него, а для тебя. Он уж, бедняга, третий раз приходит.

– Мне шофёр не нужен, Рокия-апа. Я и сама умею рулить!

– Так ведь Бадри боится, что ты куда-нибудь врежешься…

– Рокия апа, давай не будем за меня переживать, ладно?!

По деревенской привычке Сандугач разговаривала громко. Действительно, хоть она и прожила в городе немало лет, деревенские привычки не оставили её. Но Сандугач и не стеснялась этого. Разве это – недостаток? Конечно, нет. Человек, выросший на свободе и никогда в жизни – ни дома, ни у себя во дворе, ни в лесу не испытывавший чувства тесноты, не станет разговаривать шёпотом.

– Ты чего орёшь? – В дверях сауны возникла Шакира. – Кого ругаешь? От твоего крика на улице воробьи с проводов попадали…

Сандугач нажала на кнопку телевизора.

– Там кого-то сватают мне в шофёры. Хочешь, тебе отдам.

– Молодой?

Они вдвоём уставились на экран. От ворот, сгорбившись, уходил какой-то мужчина.

– У-у, но это очень древний экземпляр! Из бронзового века, – сказала Шакира, щёлкнув языком. – Смотри, смотри, еле ноги волочит… Зачем тебе ещё один старик? Мало того, что в доме имеется?

– Я же говорю: это тебе, Шакира, тебе.

– Хе, умная какая! Мне, значит, можно и старика, да? Спасибо, птичка ты наша!..

Сандугач ещё раз посмотрела в спину удалявшегося человека. Он показался ей чем-то неуловимо знакомым. Когда-то она знавала одного, который так же шаркал при ходьбе ногами. Она до сих пор помнит его…

– Что-то у нас сегодня не заладилось с отдыхом, – ворчливо сказала Шакира. – Ниса сбежала, эта шофёров себе подбирает… Сейчас пару раз проплыву из конца в конец и – тоже домой.

Уговаривать подругу Сандугач не стала. Если нет Нисы, то с Шакирой у них обычно не клеилось. Только Ниса, как смола, могла соединять их друг с другом. Ради приличия Сандугач предложила:

– Бассейн твой, плавай на здоровье.

– В другой раз пообщаемся как следует. Ты, птичка, меня не провожай. Я ещё поем горячих блинчиков Рокии. Этот вкусный запах долетел даже сюда… – Запрокинув руки вверх, Шакира с удовольствием потянулась. – Как хорошо! Ты, птичка, хотя бы понимаешь, что живёшь в раю?

Сандугач не стала отвечать. Потому что не смогла бы никому объяснить, что творится в её душе. Кому – рай, а кому-то – ад…

Ну почему в этой сауне газовое отопление? От этого воздух сухой и невкусный. Надо будет сказать Бадри Саматовичу: пусть закажет каменную печь, чтобы топить берёзовыми дровами. Ради молодой жены он, конечно, сделает всё. Хотя нет… кое-что он сделать не сможет. У него не хватит сил заставить её забыть деревню. Ведь до сих пор не хватило. Характер жены – как расстроенная гармонь: как ни пытайся попасть в такт её мелодии, всё равно не угадаешь. А потом ведь деревенскую душу трудно чем-то завлечь и обмануть. На первый взгляд она кажется простой и бесхитростной, но, по сравнению с городскими, она – всё равно что лес дремучий. Иногда и сама запросто в этой чаще заблудишься…