С того света - стр. 32
Иногда он просил меня поговорить с какой-нибудь неприкаянной душой и убедить ее перевоплотиться. Для этого он снабжал меня сведениями о будущих прибавлениях в состоятельных семействах, и я получала сильный аргумент, чтобы убеждать мертвых покидать их прежнюю человеческую оболочку.
Когда мои попытки не удавались, Дракон меня не корил, а повторял, что каждый сам себе хозяин и что дух нельзя заставить поступить вопреки его собственной воле. В них силен страх неизвестности и часто задавлено желание развиваться. Дракон напоминал мне, что я прошу их отказаться от всего, что определяло их личность, и стать «совершенно другими, в другом месте, жить по-другому». Так мне был преподан важный урок покорности: принять право духа на самоопределение и не судить его.
Я очень старалась, а Дракон предоставлял мне все сведения, которые я хотела, чтобы приобретать влияние на мою «живую» клиентуру. Он же научил меня практике подавления помех.
Само собой, я пыталась узнать через Дракона о моем Сами, но на эти вопросы он не отвечал: ни о его местонахождении, не говорил даже, жив он или мертв. Говорил только, что это вне его «компетенции».
Во всем остальном мое сотрудничество с Иерархией через Дракона шло хорошо, может, даже слишком.
Вообще-то я могла претендовать на досрочное освобождение за хорошее поведение и отсидеть всего три года (в русле политики борьбы с переполненностью тюрем), но директор слишком ценила меня с моим умением обеспечить ей крепкий сон. Поэтому она предпочла скостить срок нескольким рецидивисткам, а меня оставить за решеткой. Только исчерпав все отговорки, она скрепя сердце открыла для меня однажды чудесным августовским утром тюремные ворота.
Мое освобождение причинило душевную боль всем остававшимся заключенным. С согласия начальства они устроили мне пышные проводы. Некоторые поклялись, что впредь будут примерно себя вести, чтобы поскорее освободиться и найти меня на воле. Несколько девушек вручили мне подарки: собственноручно связанные свитеры, лично испеченные пирожные, самодельные украшения, маленькие картины, на которых я красовалась в обличье святой. Праздник не уступал рождественскому. Надзирательницы и надзираемые стояли в очереди, чтобы меня обнять. Последней была Долорес, прошептавшая мне на ухо: «Навещай нас иногда, а нет, то хоть звони, сама знаешь, как ты всем нам нужна».
Когда я выходила из тюрьмы, многие пустили слезу. У меня была безумная надежда, что меня будет встречать Сами, что он приготовил мне сюрприз, но встречающих не было. Я дошла до ближайшего бистро и попыталась дозвониться ему оттуда; была у меня мысль, что тюремный телефон специально так настроен, чтобы не дать мне связаться с возлюбленным. Но в трубке опять раздалось: «Запрашиваемый вами номер не обслуживается».