S-T-I-K-S. Змей - стр. 17
– О боже, – прошептал Михаил.
Темных пятен на голени словно бы и не было, и сама кожа на ногах теперь не напоминала пожелтевший пергамент, а выглядела совершенно здоровой.
«Здравствуй, надежда, ты снова со мной», – осторожно, будто боясь спугнуть свой шанс, подумал офицер.
Когда до него наконец дошло, в чем здесь дело, и отрицать очевидное не осталось никакой возможности, он, и слова не сказав, отправился за своей постелью. На зубах, по примеру бобров, припер тяжеленный двуспальный матрас с постелью прямо к двери, ведущей к реактору. Там же обнаружил и юнгу, дрыхнувшего без задних лап. Вот же животина – раньше него нашла лучшее место. Крыса не проснулась ни от шумного переезда Михи, ни даже оттого, что ее взяли в руки, лишь щелочкой приоткрыла и тут же закрыла один глаз, устраиваясь в руках Оружейника поудобнее. На теле зверька не было и признаков инородных включений. Как Тигра умудрилась избавиться от технологического наследия подопытной, Михаил даже предположить не мог.
А жизнь – то невообразимым образом налаживалась. Со стороны его какое – то расслабленно – юродивое лицо и этот пугающий смех приняли бы за помутнение сознания, но ему сейчас, как говорит молодежь, все было по барабану. Над его постелью, как издевательство, красовался знак «Внимание! Радиация!», нежданно – негаданно возродивший надежду, став для Войнова знаком «Внимание! Регенерация!».
Через пару дней Михаила перестало волновать, что там случилось на поверхности, у него наконец появилась цель, он изо дня в день видел улучшения в своих обездвиженных конечностях. Но он не любил быть лишь наблюдателем и как мог помогал этому процессу, беспрестанно массировал и сгибал ноги.
Все эти дни вахтенный с напарницей спали и жрали, именно жрали, другим словом то, что с ними обоими происходило, не назовешь. Миха не знал, как у Тигры, а у него аппетит проснулся не то что дикий, пугающий. Будто следуя зову, он, как кот, вынюхивающий валерьянку, на пару с крысой рыскал от столовой до медбокса, от медбокса до мастерской, подчиняясь этой проснувшейся тяге, поглощая то препараты с кальцием в удручающих количествах, то мелкую стружку бронзы или оружейной стали, вольфрам, жесть, алюминий, даже один свой нож из дамаска сточил – все шло в дело. Войнов уже с любопытством поглядывал на материалы, что еще не пробовал, и уже по вкусу мог отличить бронзу от латуни или свинец от олова.
В какой – то момент он перестал опасаться этой своей тяги. Наоборот, стал прислушиваться к запросам организма. Еще бы тут не прислушаешься – результаты этого обжорства поражали. На третий день с тела пропали все наколки, сделанные еще в юности, следом подчистую рассосались шрамы, а их у Оружейника за время службы накопилось предостаточно. Хронической усталости, пришедшей на плечах травмы, он также больше не ощущал, вернулось то ощущение из далекого прошлого, когда тело как бы само настаивало: «Давай, давай, нагружай, нагружай!» И он со знанием дела нагружал, подтягиваясь до изнеможения, отжимаясь до дрожи в плечах, с каждым днем все больше и больше, больше и больше. Жизнь превратилась в дичайший спурт из физических истязаний и поглощения всего и вся.