С распростертыми объятиями - стр. 20

Из найденного в остальных мешках внимания высокого совета заслуживают лишь упоминания о мешочек с охранными грамотами, среди которых я различил около десятка отрядных паспортов, и шкатулка с Малым Лезвием Света…

…да, благодарю за подсказку – одним из восемнадцати кинжалов-ключей к вратам, преграждающим средний Сквозьподгорный тракт со стороны круга сэльфов…

… Нет, отнюдь. Артефакт мной доставлен и сразу же передан пограничной страже. Несмотря на риск показаться безумным, позволю себе предположить, что это – подарок пришельца.

Расспрашиваемый сделал паузу. Не услышав ни вопросов, ни фраз возражения, он сделал глоток и вернулся к рассказу:

– В тот момент, когда пришелец поднял крышку ларца и Лезвие начало разгораться тусклым светом, я не смог сохранить мысленную тишину и разум мой возопил дюжиной сумбурных мыслей и эмоций. Были там и радость от созерцания столь ценного артефакта, и черные мыли о том, как получить его. Возьмусь предположить, что пришелец уловил громкий всплеск моих мыслей: он, не прикасаясь к Лезвию, несколько секунд рассматривал его, а потом поднялся, взял шкатулку и поставил её на ярко освещённый край бортика фонтана.

Осмотрев прекрасное смешение струй света со струями воды, пришелец коротко поклонился в сторону шкатулки и вернул внимание к одеялу. К стыду своему, я лишь позднее распознал в этом поклоне уважение, выказываемое дарителем к равному или малознакомому одаряемому, и понял, что поклон этот предназначался мне.

Там же, в комнате, я лишь мысленно согласился с пришельцем в том, что Лезвие на Грани Воды прекрасно и достойно восхищения.

Расспрашиваемый прервал рассказ, чтобы сделать глоток. По его лицу скользнула, на миг оживив его, тень прошлого восхищения. Потом она погасла и он продолжил рассказ:

– Сложив отобранное им – книги, свитки, кошели и медицинские сумки в заплечный мешок, полученный им от мёртвого охотника, пришелец направился к телегам…

… да, совершенно верно. Пришелец забрал с собой все медицинские сумки, не разбираясь в их содержимом. Я упустил эту деталь из рассказа, поскольку затрудняюсь создать достоверное предположение о причинах, по которым он не стал сортировать зелья.

Положив мешок на одеяло, пришелец направился к трупам. Но, к моему удивлению и облегчению, он не стал грабить мёртвых, а всего лишь вынул из арбалетчика нож, вернулся к одеялу, и, очистив его об грубую ткань, засунул в ножны.

Часть моего внимания скользнула к вопросу: почему он на столь долгий срок откладывал возвращение своего оружия? Отбросив как маловероятную мысль, что он не хотел приближаться к телам, пока с мёртвых слетает аура силы, я остановился на предположении, что всё это время он не выпускал поверженных из сферы внимания и выжидал, не затаился ли кто-нибудь из них и не восстанут ли они после смерти.