С отрога Геликона - стр. 31

Видно было, что девушка поначалу стеснялась. Она посматривала на него время от времени исподлобья и, как казалось, украдкой. Ее густые и темные брови были слегка насуплены, вероятно, от смущения. Впрочем, смущение длилось недолго: несколько раз осмотрев юношу, она начала улыбаться и как будто бы даже тихо хихикать.

– У нас что сегодня, свадебный пир? – спросил испуганно оторопевший и ничего не понимающий Геракл. Он имел в виду, что изысканный наряд незнакомки хорошо подошел бы невесте. – И как вообще ты прошла на мужскую половину?

Незнакомка рассмеялась, и, вобщем-то, было отчего. Геракл полулежал на кровати. Его мощный торс был непокрыт. Еще не высохшие после ванны и торчащие в разные стороны длинные волосы вкупе с выражением лица, мягко говоря, не присущим воину, составляли очень милую и смешную дисгармонию. Кроме того, этот далеко не слабый юноша находился перед незнакомкой в достаточно беспомощном положении: он не мог встать, ибо был наг. Его оторопь переходила в негодование.

– Эй, ты чего смеешься? – спросил он достаточно грозно. – Кто ты?

– Отец сказал мне, – отвечала она, все еще улыбаясь, – что ты – сын Зевса, а…

Она хотела сказать что-то еще, но теперь нервный хохот разобрал уже Геракла, заставив в свою очередь недоумевать дочь Феспия.

– Ну а ты про меня что думаешь? – спросил он, успокоившись.

– Я тебя совсем не знаю. Но сейчас я вижу в тебе очень красивого и сильного юношу.

Тут Геракл обратил внимание на то, как заиграло и буквально засветилось в улыбке ее лицо. На щечках показались маленькие ямочки. Геракл подумал, что в жизни еще не видел столь нежного девичьего лица.

– А что, отец сказал мне неправду? – спросила девушка.

– Не знаю… Так говорят обо мне.

– Кто?

– Мои родители. Вообще-то, мать запретила мне это кому-либо рассказывать…

– Послушай, Геракл… Так ведь тебя зовут?

– Да.

– А сколько тебе лет?

– Мне восемнадцать.

– Просто, отец говорил мне, что ты сбежал из дома в Фивах.

– Да, это правда. Я не поладил с одним из своих учителей и ударил его. И похоже, что он потерял слух.

– Как? – ужаснулась девушка.

– Так. Я видел, как у него из уха заструилась кровь.

– Геракл, я, прямо, тебя боюсь. Я вижу, что ты сильный, но…

– Нет-нет, ты пойми меня правильно, – перебил Геракл, – я защищался. Он бегал за мной с тяжелой деревянной кифарой и не хотел слушать никаких слов. Если бы я его не ударил, он бы огрел ею меня, но лишить его слуха у меня не было и в мыслях, это вышло случайно. Впрочем, мне все равно тягостно, когда я об этом вспоминаю. Если он и вправду оглох, ему прийдется очень тяжело, тяжелее, чем простым людям. Ведь он – музыкант…