С отрога Геликона - стр. 103
Дальше речь зашла о вине и о способах приготовления пищи. Этот разговор с удовольствием поддержал Лаодамант. Он похвастался перед Эврисфеем угрем из Копаиды, – такого лакомства действительно в Пелопоннесе не знали. В свою очередь сын тиринфского царя заметил, что у них лучше, чем где-либо, умеют делать козий сыр. Лаодамант охотно признал это, взяв с тарелки очередной белый кубик и запив вином. Не обошел Эрисфей вниманием и то, что делал Геракл у Феспия. Тут фиванцы впервые узнали о том, какая молва пошла по свету об амфитрионовом сыне и изумились. Эврисфей этому изумлению не поверил, сочтя его за проявление скромности.
Потом он расспрашивал гостей о воинских делах. Молодой персеид не мог взять в толк, как Геракл решился вот так, не имея оружия и никогда раньше не бывав в битве, дать бой уверенному в себе и подготовленному врагу. На его, Эврисфея, взгляд это было чрезвычайно рискованным предприятием: ведь что-то где-то могло сорваться, и тогда… Но еще более безумным по мнению Эврисфея было то, что расстреляв и уничтожив войско Эргина, фиванцы пошли на штурм враждебного города. Это он счел особенной дерзостью – ведь уже и так им, фиванцам, выпало сполна счастья. Геракл не находил толком что ответить. Он признавал, что со стороны то, что он делал, действительно выглядело как подобие безумия, но о каком-то ином образе действий он и теперь, по прошествии времени думать не мог. Ему грозила выдача врагу, – объяснял он Эврисфею, – и практически неминуемая позорная казнь. Да и положение Фив было хуже некуда. Так что, потерпев поражение, Геракл, да и все фиванцы едва ли в чем-нибудь потеряли бы. Лаодамант все подтвердил.
Сын Сфенела стал проникаться уважением к будущему правителю Фив, но все же не мог отделаться от мысли, что тот – просто-напросто счастливчик, баловень судьбы. Будучи уже изрядно навеселе, он приказал вынести из комнаты стол и ложа и предложил юному герою бороться. Геракл долго не соглашался, ссылаясь на то, что борьба на твердом полу может быть опасна, но в конце концов дал свое согласие. Оказавшись не единожды положен на лопатки и получив несколько болезненных ушибов, Эврисфей признал себя побежденным. Теперь он понимал, что, выступая против Орхомена, Геракл опирался на настоящую силу.
Ложа и стол внесли обратно. Вино и время, проводимое в беседах, потекли дальше. Юный герой уже стал с облегчением подумывать о том, что Амфитрион и Алкей наверное все же оказались неправы, – никакого испытания со стороны тиринфян ему, Гераклу, до сих пор сделано не было, а день уже близился к концу. Сотрапезники уже не раз хотели расходиться, но всегда отыскивали новый повод, чтобы выпить очередную чашу, и тут Эврисфей, наконец, решился заговорить с Гераклом о том, о чем хотел заговорить с самого начала: