С отцом моего мужа - стр. 26
Я молчала. Ритка успела заметить, что я переменилась. Даже я сама еще не до конца осознала то, что приезд моего свекра словно поставил все с ног на голову. В ту неделю, что я ждала визита Андрея Ивановича, а еще в те несколько дней, что он был рядом со мной, я будто бы стала другим человеком.
Да, я теперь смотрела на все иначе, а еще я была возбуждена. Я знала о том, что рядом находился мужчина, способный сделать меня по-настоящему счастливой. Он мог раскрыть меня как женщину, был способен заставить меня увидеть себя другой, более счастливой и наполненной. И Ритка видела это также отчетливо, как я видела то, что активно сопротивляюсь своему счастью.
– Я не знаю, – честно ответила я подруге, а потом закрыла глаза. Что я могла сказать? Что готова раздвинуть ноги перед отцом своего мужа, причинив ему боль, а себе доставив наслаждение? Что я – дрянь, влюбленная во взрослого мужчину, трогавшая его член и готовая засунуть его в рот, между ног, в другие всевозможные дырки ради того, чтобы самоутвердиться? Нет, не могла я такого сказать Ритке, хотя вряд ли моя история могла показаться моей прожженной жизнью приятельнице чем-то из ряда вон выходящим.
– Если в твоей жизни есть мужчина, который может сделать тебя счастливой, тогда не жди чудес, – сказала Ритка с умным видом, – Потому что завтра может быть слишком поздно.
«Уже и так слишком поздно», – с горечью подумала я про себя, а вслух снова ничего не сказала. Только повела плечами, что не означало ровным счетом ничего.
Я не была уверена в том, что любила Андрея Ивановича, это было просто мое наваждение, мой рок, то, что я должна была пережить, чтобы перейти на новый уровень. Или то, что должно было помочь мне оставить Кирилла и начать уже свою собственную жизнь, в которой не будет серого секса, алкоголя и попыток сохранить то, что уже никому из нас не было нужно.
Эти разговоры всегда не вовремя
Вечер не оправдал моих ожиданий. Мало того, что мне так и не удалось переключиться с мыслей о свекре на что-то другое, так еще и Ритка своими умозаключениями заставила меня еще больше погрузиться в размышления о собственной неудаче в личной жизни. Она была права, и мне надо было где-то отыскать силы и смелость, чтобы поставить точку в своих отношениях с Кириллом.
Полночи я крутилась с боку на бок, думая то о Кирилле, то о его отце, то о собственном отце. Своего я никогда не видела и знать его не знала, а моя мать предпочитала не вспоминать о человеке, который оставил в ее жизни глубокий след, а еще ребенка. Моей матери было почти сорок, когда она родила меня, можно было сказать, что те отношения, в которые вступила моя мать, стали последним вагоном, в который она успела заскочить, чтобы испытать счастье материнства.