С Новым годом, вы уволены! - стр. 21
– Латте, – уверенно проговорила я, а потом, немного застеснявшись, добавила: – Если можно.
Роман Георгиевич коротко кивнул и посмотрел на официантку.
– Карбонару, пожалуйста, сто «Джека», – бросил короткий взгляд на меня и продолжил: – А девушке пасту с морепродуктами и бокальчик белого вина. Хорошего белого вина.
– Еще что-нибудь? – официантка повернулась ко мне лицом, всем своим видом задавая вопрос: «Ну что, еще порцию макарон за полторушку в себя впихнешь?» Мне же оставалось лишь отрицательно качнуть головой.
После этого девушка удалилась практически сразу. Ну да, сервис же. Хотя, если честно, я бы не возражала, чтобы она так и продолжала стоять рядом, не пришлось бы старательно изучать занавески, задаваясь вопросом: какого черта я опять так влипла?
Роман Георгиевич нарушил молчание, едва подали напитки.
– Вы ее любили?
Спасибо генам за мозги, которые в последний момент сработали и уберегли от вопроса «Кого?»
– Очень, – снова скорбная улыбка. Еще немного, и она войдет в привычку. – Она была другом, членом семьи.
– Мне жаль… – протянул шеф, сделав глоток виски. – А что за порода?
Если честно, в этот момент я была не слишком готова к подобному вопросу. Мы с моей гипотетической мертвой собакой еще не успели перейти на тот уровень близости, когда я могла бы безошибочно определить ее породу, поэтому морозить вновь пришлось первое, что пришло на ум.
– Овчарка. Кавказская.
Мне показалось или шеф подавился и не расслышал мой ответ?
Нет, таких проколов допускать нельзя…
Я набрала полную грудь воздуха, дождалась, пока Роман Георгиевич вновь сконцентрирует все внимание на мне, и четко повторила:
– Сельдь была кавказской овчаркой.
Любите ли вы морепродукты, как люблю их я?
Способны ли вы, беря в учет всю эту безграничную любовь к креветкам, осьминогам и прочим гадам, практически полчаса размазывать по тарелке наивкуснейшую пасту из тех, что удалось попробовать за всю жизнь?
Исключительно из-за того, что ее уже удалось попробовать… Где-то часа полтора назад.
– Вы совсем ничего не едите, Елизавета Николаевна, – почти заботливо проговорил Роман Георгиевич, когда я в шестой раз за последние пару минут насаживала на вилку колечко кальмара, а потом возвращала его назад в тарелку.
– Извините… – на секунду замялась, оценивая себя по шкале аморальности от одного до десяти, а потом, присудив уверенную восьмерку, продолжила: – В последние дни кусок в горло не лезет.
– Понимаю… – задумчиво протянул в ответ шеф. – Давайте попросим упаковать, может, дома захотите перекусить?
Невольно вспомнив о пакете с десертами, оставленном в гардеробе, неопределенно пожала плечами, однако мой ответ, как это и было обычно, начальнику не требовался, он уже успел все решить сам, подозвав официантку.