С любовью, Старгерл - стр. 18

Наверное, Лео, кто-то сочтет это странным и даже неприятным – красться по чужому дому в четыре утра, но на самом деле это не так. Это чудесно. Это – все равно что приоткрыть завесу, разделить с кем-то часть его жизни. Хаффелмейеры словно говорят нам: «Заходите, рассматривайте все, что захотите. Давайте познакомимся поближе. Мы сейчас спим наверху. Но, пожалуйста, не стесняйтесь – побродите по нашим сновидениям и воспоминаниям. Мы вам доверяем. И кстати, не забудьте забрать пустые бутылки».

А час спустя мы оставили творог и апельсиновый сок на кухне у Дентов – они еще старше Хаффелмейеров. Потом папа повернул на восток, прямо к серебристо-серому горизонту. Начинался новый день. Мы к тому моменту почти и словом не обмолвились. А после потихоньку разговорились, хотя беседа все равно то и дело обрывалась, шла пунктиром, а грохот молоковоза, передвигавшегося между местами назначения, от одного клиента к другому, заглушал наши голоса.

– Итак…

– Итак…

– Тебе грустно в последнее время?

– Скорее горестно.

– У тебя осталось всего два камешка?

– Ты заметил.

– Лео Борлок?

– Лео Борлок.

– Никак не забудешь?

– Никак.

– Он того стоит?

– Не знаю. Кажется, да.

Папа кладет свою руку на мою:

– В одном ты можешь быть уверена.

– В чем?

– Не в чем, а в ком. Во мне.

Я улыбаюсь:

– Знаю.

– И в маме.

– Знаю.

Когда мы повернули к дому, на игровые площадки начальных школ уже высыпали дети – началась большая утренняя перемена.

Остаток вчерашнего дня я провела в более или менее нормальном состоянии. Слонялась по дому. Навестила с Пусей Бетти Лу. Но когда я осталась одна и пришла пора укладываться спать, переживания вернулись.

Мне снова приснился сеньор Сагуаро. На сей раз он молчал. И рта на нем я не заметила – только потом поняла, что этот о́рган у него – с другой стороны. Я зашла ему за спину, а рот переместился на «лицо». Так и продолжалось: куда бы я ни смотрела, он «убегал», оказывался с другой стороны. Я безуспешно носилась вокруг старого кактуса в погоне за его ртом, потому что мне казалось: когда рот окажется в поле моего зрения, растение со мной заговорит.

Я исчезаю, Лео. Пропадаю. Исчезаю, как в Пусином фокусе, но только по-настоящему. Ибо что в тебе остается, когда ты теряешь любимого человека? Можно ли потерять любимого человека, не потеряв себя? Ищу вот Старгерл, тянусь к ней, а ее нет. Я – больше не я.

Сегодня снова ходила к грудам камней. У меня было предчувствие, что человек с шаркающей походкой там появится, и он появился. В той же вязаной шапке-«шлеме» мшисто-зеленого цвета, с помпоном, в том же синем бушлате, и так же гравий оползал под его ногами. Остановился прямо передо мной. Спросил: «Ты не меня ищешь?» и зашаркал от меня, не дожидаясь ответа. Я крикнула ему вслед: «Себя ищу! Вы не видели меня?» Но он шел дальше, а помпон качался туда-сюда…