С любовью, бывший - стр. 29

Он Мамаев, а я Аверина. Мы как небо и земля. Как овечка и серый волк. Вы когда-нибудь видели, чтобы овца дрожала от прикосновения хищника или тем более кайфовала от этого? Вот и я не видела.

- Я могу это расценивать как попытку домогательства? – Черт. Уж лучше переругаться с ним, чем он снова повторит то, что делал в ванной. А у меня, почему-то, в тот момент крышу за пару кварталов отнесло. И я неуверена, что в этот раз, мне на помощь придет подмога в виде сестры, которая остановит эту вакханалию. А сама я, простите, не остановлюсь. И опять же, обвиню в этом невинность.

- Не прокатит. Ты влажная. – Ребром руки проводит между моих ног, и я, не ожидавшая такого, вскрикиваю, сжимая ноги сильнее.

- А ты маньяк – извращенец. – Бью его по руке и отскакиваю на безопасное расстояние. – Мамаев, вот ответь мне, чё ты творишь? С чего, твой воспаленный мозг решил, что ты можешь лезть ко мне? Господи. Да год прошёл. ГОД. Тут ты заявляешься, со своим бешенством предстательной железы, и чуть ли не насилуешь.

Хоть выговорилась.

Хоть высказала все вопросы, которые мозг одолевали.

- Аверина, ты только что, обидела мой член. Стыдись. Какая к черту железа? Откуда словечек понабралась? – Мне показалось или он возмущается?

- Какой к черту между нами, может быть, секс? Совсем умом тронулся или весь ум там? – Бровями показываю на область бугра в районе ширинки.

Он что, перед тем как в гости идти, виагры обожрался?

- Принцип, мартышка. Кому-то можно, а мне нельзя?

По больному бьют.

- А ты себя вёл плохо. Вот и останешься без сладкого.

***

Пока он скрипит зубами, и из его носа вылетают клубы пара, я быстренько ретируюсь на кухню. Не зря ж клялась сестре, что помою эту чертову посуду. Да и на кухне мне будет поспокойней. Здесь ножей много. Тяжелых сковородок. Если Мамаев снова вздумает свои принципы включить, то я смогу с легкостью, одним ударом по голове, их выключить. Тут, главное, не перестараться. Но разве стуком по голове можно из психа сделать психованного идиота?

- У меня в руке вилка. – Угрожаю, когда слышу, что Глеб стоит за спиной.

- И что?

- Если снова начнешь распускать руки, то я ее воткну тебе в глаз.

- Что сделаешь? – словно не веря своим ушам, смеется он.

- Продырявлю тебя.

Хочу развернуться, чтобы смотря в глаза послать в далекое пешее, но не могу. Меня руками к мойке прижали, не давая с места сдвинуться.

Собираюсь разозлиться, как перебивают.

- Если ты не хочешь, чтобы я отымел тебя прямо на этом столе, то лучше не двигайся.

Э-э-э. Что?

И только потом чувствую, что Мамаев стоит слишком близко. Очень близко. И в мою задницу утыкается его…