С любовью, бывший - стр. 25

- Ага. Он в курсе. Ещё что-то скажешь или я могу идти?

- Значит, ничего не изменилось? По-прежнему трахаешься с двумя?

Господи, дай мне сил выстоять. Дай мне мужества не начать оправдываться. Дай мне твердости для того, чтобы не зареветь от обидных и неоправданных слов.

- Я с тобой тогда не спала.

- Ты правильно заметила «тогда». Собираюсь исправить свою оплошность.

- Мечтай.

- Мечтают – идиоты. А я уверен в своих словах. Если раньше, совесть крепко держала член в штанах, то сейчас её у меня нет. Сдохла.

Даже не знаю, пугают меня такие слова или нет.

- И ты решил взять то, что давно уже не твое? Думаешь, получится? Мамаев, взрослей. Не бывает так, как хочешь. Если я говорю тебе, что ты и пальцем ко мне не прикоснешься, то всё так и будет. Никак иначе.

Я пытаюсь отодвинуть его, чтобы наконец-то выйти, и пройти к сестре, которая, наверно, уже стала волноваться. Я так быстро вскочила и ушла, а через несколько минут стол покинул Глеб. Мне даже всё равно, что он там им наплел, важнее, что буду говорить я, если Настя с Сергеем застукают нас одних в крошечной ванной.

- Ты забыла, с кем имеешь дело.

Не успеваю вслух послать его, как чужие руки обхватывают меня, и резко придавливают к стене.

10. 10. Глеб.

Какого хера меня бесит тот факт, что у неё кто-то есть?

Какого хера после этого, я готов своими руками разорвать мартышку на куски?

Она убегает, а я, ничего не говоря, остальным, на автомате иду по её запаху, в надежде, что как только увижу лицемерные глаза, мгновенно вспомню про всю ненависть и остыну. Ну, или остыну, после того как загну её и хорошенько присуну.

Я еще не понял.

Только вот всё выходит из-под контроля. Окончательно зверею, когда она подтверждает слова про нового ёбаря.

Почему?

Какого фига я так реагирую?

Единственным разумным объяснением своего дальнейшего поступка, считаю только одно: несправедливость. Мы были вместе почти год. Около двенадцати месяцев я просто держал её за руку, и как малолетка радовался мимолетным поцелуям. А перед другим она запросто оставалась голой. Где, блядь, эта чертова справедливость когда она так нужна?

Где отвращение, которое во мне было к Авериной?

В голове единственная фраза: «Трахни её и тебя отпустит». И я не понимаю, кто мне дает подсказки: разум, или стоячий член, который вот-вот разорвет мои штаны.

Дальнейшие мои действия смело списывайте на отсутствие мозга. Можете называть меня конченым психом. Впрочем, сейчас я таким и являюсь.

Приживаю Майю к себе, и прежде чем она начинает сопротивляться, накидываюсь на её рот, просовывая в него свой язык.