С феями шутки плохи - стр. 24
«Пора», – решила я и распахнула дверцу кареты.
Слуга сопроводил меня до дверей, принял мой плащ и с поклоном удалился.
Распорядитель назвал мое имя, но в гуле голосов его все равно никто не расслышал, кроме стоящих рядом. Маргрит Тиан – так назвал меня Черный герцог.
Наблюдать за происходящим в огромном зале было неимоверно интересно.
Дворяне, ясное дело, держались своей компании, зажиточные горожане и ремесленники – своей, и каждая из таких групп, несомненно, всецело осуждала и с упоением обсуждала другую. Я увидела даже несколько смелых крестьянок, принарядившихся ради такого события в лучшие свои наряды, яркие, с замысловатыми вышивками, очень симпатичные. Девицы не робели, с искренним любопытством разглядывая изысканные одеяния благородных дам и пышные уборы купеческих дочерей и зажиточных горожанок. Думаю, пришли они ради того, чтобы в старости рассказывать внукам, как побывали на королевском балу и даже видели самого короля! История эта обрастет самыми невероятными подробностями, а когда-нибудь станет сказкой о том, как простая девушка запала в душу принцу…
Вон как та, в голубом платье: принц как раз беседовал с нею, явно не узнавая в незнакомой принцессе простушку Эллу. Что ж…
Я издалека увидела герцога – трудно не разглядеть такую оглоблю – и, огибая беседующих гостей, подошла к нему поближе. Он разговаривал с седым мужчиной, и я, чтобы не показаться невежливой, встала неподалеку, вполоборота, делая вид, будто разглядываю убранство зала.
Герцог не раз и не два бросал на меня взгляд, но явно принимал за обычную гостью. С одной стороны, это не могло не радовать, но с другой… Фея Ночи ведь сказала «никто тебя не узнает»! Выходит, и он тоже?
Выручил меня случай: посторонившись, чтобы пропустить даму в необъятном кринолине, я повернулась, и ожерелье мое вспыхнуло в свете мириадов свечей. Герцог осекся на полуслове, потом быстро свернул разговор, раскланялся с седовласым господином и подошел ко мне.
– Сударыня? – произнес он нейтральным тоном, и я поняла, что он не уверен, видит ли перед собой Маргрит Сенти.
– Ива шатром, – ответила я. – Колодец.
– Маргрит?
– Да, сударь, – улыбнулась я. – Не узнали? Это хорошо…
Впрочем, герцог меня не слушал.
– Эти украшения, – проговорил он. – Откуда…
– Отец оставил их мне. Тетушка так и не узнала, где его тайник. И да, сударь, это то самое ожерелье, которое он делал по заказу, полагаю, вашей матушки, вот только расстаться с ним не смог. Три ряда жемчуга, сапфиры и бриллианты. Он назвал эту работу «Лунной ночью», очень символично, не правда ли?