С царем в Тобольске. Воспоминания охранника Николая II - стр. 33
Привожу образец оттиска почтово-телеграфного ведомства, которое так бесцеремонно однажды возвратило мне мою телеграмму.
Моя телеграмма:
«Прошу напечатать в ближайшем номере “Воли Народа”. Вниманию Телеграфного Ведомства: “6-го октября нами была послана телеграмма, опровергающая ложные сведения, помещенные в газетах ‘Русская Воля’, ‘Народное Дело’ и других газетах, о переводе бывшего царя в Аба-лакский монастырь. Адресована была телеграмма в редакцию ‘Русской Воли’, копия в редакцию ‘Народного Слова’ и в ред. ‘Воли Народа’, Спасская, 35/37. А 11 октября из Петрограда была получена нами следующая телеграмма за № 36725. Три адреса: Петроград, Редакция ‘Русская Воля’, копия: ‘Народное Слово’ и ‘Воля Народа’, Спасская, 35/37, не разысканы, не доставлены”».
Адреса указанных газет знают все петроградские мальчики-газетчики, а телеграфное ведомство не могло их найти.
Вот при каких условиях приходилось работать в г. Тобольске.
Еще образец газетных уток и заведомо ложных сенсационных слухов. Копия посланной мною телеграммы 13/XII 1917 г.
«Во все газеты. Все слухи о побеге бывшего царя вздорны и ложны. Вся семья находится в г. Тобольске, охраняется тем же отрядом особого назначения гвардейских стрелковых полков 1-го, 2-го и 4-го, которые сопровождали бывшего царя с семьею из Царского Села. Охрана несется исключительно этим отрядом. В городе и уезде тихо. В губернии подготовляются выборы в губернское земство.
Комиссар Временного правительства Панкратов, его помощник В. Никольский и комендант Е. С. Кобылинский».
Эта телеграмма была послана в опровержение газетных слухов, пущенных с провокационной целью, о побеге царя и о ненадежности отряда особого назначения.
После Брестского договора вскоре была объявлена демобилизация, которая коснулась и отряда особого назначения. Многие солдаты, мобилизованные еще до начала войны с Германией, воспользовались этой демобилизацией и стали уходить из отряда домой. Большинство этих солдат были стойкие, трезвые, честные люди, они понимали, что они делают, оставляя отряд; но совершающиеся события в России и тяжелые вести с родины звали их домой, несмотря ни на что. Многие из них приходили ко мне и откровенно сознавались, что, быть может, поступают нехорошо… «Но ведь мы пять лет на службе… по два и больше года были на позиции… из деревни пишут, что там неспокойно… идут грабежи, обиды. Кто защитит наши семьи? Фронт теперь пошел по всей России. Надо идти домой, нет сил оставаться здесь… Уж вы нас не судите за это…», – так говорили они. И мне ничего не оставалось, как соглашаться с ними и отпускать их.