«С Богом, верой и штыком!» Отечественная война 1812 года в мемуарах, документах и художественных произведениях - стр. 18
Им овладело наконец нетерпение. Он вдруг углубился в прибрежный лес. Он скакал во всю прыть. Казалось, что он в своей поспешности хочет один настигнуть врага. Он одиноко проскакал больше мили в этом направлении, но затем пришлось возвращаться к мостам, откуда он с своей гвардией поехал по течению реки, направляясь в Ковно.
1812 г. В письмах современников
Уже после перехода французскими войсками Немана император Александр I решил послать к нему (Наполеону. – Ред.) генерал-адъютанта Балашова для переговоров с собственноручным письмом, поручив ему подтвердить Наполеону словесно, что переговоры возможны лишь при одном непременном условии – чтобы армии Наполеона отошли за границу. В противном случае он давал слово, что, пока хоть один вооруженный француз будет находиться в России, он не скажет и не выслушает ни одного слова о мире. Свое наставление император заключил такими словами: «Хотя, впрочем, между нами сказать, я и не ожидаю от сей присылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы». Наполеон принял Балашова уже в Вильне 16 июня.
Я (Балашов. – Ред.) пришел к обеду в назначенное время. Через четверть часа вышел и Наполеон, окончив смотр какому-то пришедшему полку. Приметить надо, что тон, который Наполеон принял на себя во время обеда, был уже не тот, который он имел в кабинете, а гораздо надменнее, и часто приходило мне на мысль остановить неприличность сего тона каким-нибудь ответом не по его вкусу, чтоб он сие заметил и воздержался, иначе мне, быв одному посреди неприятелей, нечем было другим поддержать достоинство наложенной на меня должности.
За столом было пять человек: Наполеон, Бертье, Бесьер, Коленкур и я. В другой комнате за обедом было человек 40 генералов…
Разговор во время обеда.
– Коленкур! Вы были в Москве?
Он отвечал:
– Да, ваше величество.
– Что она собой представляет? Большую деревню?
Он отвечал:
– Ваше величество! Это скопление больших и прекрасных домов наряду с маленькими лачужками.
Оборотясь ко мне:
– Генерал, сколько насчитываете вы жителей в Москве?
– Триста тысяч, ваше величество.
– А домов?
– Десять тысяч, ваше величество.
– А церквей?
– Больше двухсот сорока.
– Почему столько?
– Наш народ их много посещает.
– Отчего это происходит?
– Наш народ набожен, религиозен.
– Ба-а! В наши дни уж нет религиозных.
– Простите, ваше величество, не везде одно и то же. Может быть, нет больше религиозных в Германии и Италии, но есть в Испании[7] и в России.
Помолчав немного, Наполеон, оборотясь ко мне, спросил: