С Богом наедине. Сокровенные молитвы и притчи - стр. 4
Святитель Филарет Московский
Одно лето было жаркое, с великими грозами и бурями. Хлеб уже колосился. Все ждали хорошего урожая. И вдруг – налетел громадный шквал, ветер, дождь и град. За полчаса все поля у крестьян были выбиты. На полосе Зыряновых все всклокочено, пшеница безнадежно лежала на земле. Нечего было думать, что она снова поднимется.
Оставалось одно: дать ей обсохнуть – может быть, чуть поправится – и скосить на солому. Вся деревня была в отчаянии. Ганя приуныл…
И даже более того. У него появились помыслы, достойные разве только головы нашего старого «интеллигента»: «Какой смысл во всем этом бедствии? Вот, они трудились, мучились, отец пахал – голодный, тратил силы, а в результате? В полчаса все это пропало даром. Если Бог благ, то зачем же Он попустил это? Разве Он не мог направить тучу стороной? Мог. Значит…»
Диавол, по апостолу (1 Пет. 5, 8), всегда бьет на максимальный результат. Верующие склонны преуменьшать его козни. Они думают, что бес ограничится каким-нибудь внушением нехорошим, ну, соблазнит на выпивку, блудное действие, но нет, он всегда имеет целью довести до убийства или самоубийства человека.
И здесь не вражий промах, а благодать Божия этого не допускает. Так и здесь, что мы думаем о Его благом Промысле? Если Бог благ, Он должен заградить тучу. Он не сделал этого – значит, Он не благ. Но помысл, вернее, диавол, внушал: «Если урожай, при всем богопочитании, погиб, значит… нет ни Промысла, ни Самого Бога».
Вывод, который мы слышим на каждом шагу. Здесь, конечно, у меня нет места, чтобы разъяснить эту сложную проблему так называемой теодицеи.
Как же она разрешилась у Гани?
У него на сердце легла тяжелая чугунная плита. Ум был скован посеянным бесовским сомнением. Молитва засохла, сердце окаменело. Мысли кружились и разъедали мозг. Тягостное, мучительное уныние заволокло все его сознание и легло на душу…
(Скажут: да разве это возможно после стольких откровений и чудес? А как же нам, грешным, быть? Но история аскетики и агиология показывают нам такие примеры.)
Проходит несколько дней. Надо искать какой-то выход, не в самоубийстве же?
(Между прочим, сатана не раз подходил с помыслами сомнения и богохульства. <…> И это даже тогда, когда старец уже с бесами разговаривал лицом к лицу и спорил с ними наяву.) И так как Гавриил живет в Боге, и всякая мысль и желание его направляются на Бога, и даже вся его семья так живет, то куда ему идти и кого вопрошать, как не того же Бога?
Поехали с отцом как-то в поле. Вот, недалеко и кусты около их делянки, или полосы. Его любимая полянка и уголок, где он столько раз тайно, со слезами и благодарностью Богу за все молился. Он выискивает предлог и отъезжает сюда для какой-то полевой работы…