Рыжий демон осенних потерь - стр. 14
Я замолчала, представив, как Марыся хорошим маникюром разрывает тушку пойманного зайца и впивается острыми зубками от лучшего стоматолога в трепещущую плоть.
– Брр, – передернуло. – Не может же…
– Если только она кого-то сильно не боится… – задумчиво ответил Эшер.
– Знаешь, я тоже так думаю, – призналась. – Что-то не сходится. Ну, не верю, что у Фила вдруг прихватило сердце. Чушь какая-то. Здоровый мужик, и сорока лет не было. А кроме того…
С кем еще, как не с ним, я могу поговорить об этом? Уж не с Китом точно. Разговор с Эшером – как плавно льющаяся сладкая янтарная жидкость. Ему я могу рассказать все. Ну, или почти все. О мечтах и страхах. О серых буднях и невыносимых трагедиях. В самом эпицентре осеннего вечера он слушает с профессиональным интересом, а когда отвлекается на других посетителей, я почти не замечаю этого.
Впрочем, сегодня посетителей в «Лаки» нет. Редкая удача.
– Рядом с рождением и смертью всегда есть нечто… – попыталась объяснить. – Как бы открывается проход между нашим миром и иным. Такой канал, и через него втягивается то, что за гранью. Особенно в смерти, там всегда особая тишина. И даже вещи, которые трогал умерший перед уходом, наполняются особым смыслом, словно приобретают иную сущность. Рождение и смерть – это черная дыра, в которой останавливается время. А вокруг тела Феликса все, что должно было его остановить, словно кричало чужими голосами.
– Голосом убийцы, – подтвердил бармен. – Ты почувствовала насилие в окружающем пространстве? Тонко… Ты – очень тонкая девочка, Аля.
– Не могу сказать точно, – я вздохнула. – Явных вибраций нет, но… Тишины тоже. И я не понимаю, что во всем этом самое странное, потому что странное – все. И Кристя молчит. Но, знаешь, мне кажется, она только косит под амнезию… Черт… Эшер, я не люблю эту девочку. Хотя должна относиться к ней, как минимум профессионально. Но детский психолог умирает во мне каждый раз, когда я вижу ее. Это нормально?
– Ты слишком много копаешься в себе, – покачал головой Эшер. – Женщина должны быть голой и веселой.
– А голой-то зачем? – я в очередной раз поразилась неисповедимым путям его мысли.
– Опасная видимость беззащитности, – витиевато пояснил Эшер. – Маскировка.
То, что он налил мне сегодня, оказалось чистым коньяком. Странно. Обычно он предлагает причудливые коктейли «на свой вкус». Совершенно невероятные. А сегодня просто чистый коньяк.
– Эшер, твоя фантазия исчерпывается? – я показала взглядом на пузатый бокал, который держала в руке.
– Вовсе нет, – он опять казался серьезным и… загадочным. – Просто сегодня это то, что тебе нужно.