Рыжее счастье - стр. 2

– Уж лучше бы Мартой, потому что родилась в марте?

– Может и так. Нам тоже хотелось немного пооригинальничать. Сейчас такие имена забыты и напрасно, – улыбнулась бабушка. – В нашем небольшом поселке это наделало бы много шума. Но когда отец принес метрику, мы его чуть не растерзали. Накинулись в два голоса, а он, знай, улыбается и с такой любовью на тебя смотрит. Говорит, мол, из-за чего шум? Всего-то одну букву выбросил, а как здорово получилось! Фантазер был Миша.

– А я его уже плохо помню, – с грустью сказала Мара. Воспоминания о высоком, широкоплечем мужчине с небесно-голубыми глазами постепенно сходили на нет. Черты лица его уже совсем стерлись из памяти. Немногочисленные фото, которые были в доме, мама порвала в один из дней, когда горе взяло верх над разумом. Она так часто говорила, что он не должен был так рано уходить. Потом Катерина жалела о содеянном, но исправить ничего было нельзя. – Да. Почти не помню. Бабуля, а у отца ведь не было рыжих волос, как у меня? И у мамы они светлые, как пшеница. Откуда же у меня такой огонь на голове и эти веснушки?

– Никто не знает, почему рождаются рыжие детки там, где никогда их в роду не было, – бабушка пожала плечами. – Я не знаю, внучка. Говорят, что это знак свыше. Зачем-то Богу угодно, чтобы была ты приметная, яркая.

– А мне не нравится, – грустно сказала Мара.

– Не грусти, внучка, и Миша всегда говорил, что рыжая – счастливая.

– Мама тоже так иногда говорит.

– Катерина иногда, а Миша никогда в этом не сомневался. Он целовал тебя и называл своим рыжим счастьем, – бабушка вытерла уголком передника набежавшую слезу. – Да, хороший был у меня зять. Царствие ему небесное…

– Значит, рыжее счастье… – задумчиво произнесла Мара.

Это от бабушки Мара узнала, что отец умер от разрыва сердца прямо в кабине комбайна. Ему тогда едва исполнилось тридцать. Поля, которые он так любил, стали последней декорацией его недолгой жизни. Мара ничего не помнила: ни похорон, ни слез матери и бабушки, ни горьких лиц всех, кто знал ее отца и скорбел о его безвременной кончине. Он умер, так и не узнав, что у него должен родиться сын, которого мать назвала Михаилом в его честь. Катерина не желала слушать ничьих вариантов, просто в первый же раз, как увидела, обратилась к нему: «Мишенька». Мара помнила, как бабушка покачала головой и сказала, что плохая это примета – называть в честь умерших, но перечить дочери не стала. Очень хотелось той, чтобы имя любимого было на слуху. Сколько тогда было Маре? Шесть лет. Да, Мише был год, когда она пошла в школу…