Рыжая - стр. 36
– Хочешь, прокачу?
– Хочу.
Помог забраться, пришпорил коня, и из-под копыт брызнули разноцветные лужи. Хвастнуло солнце, и Галя рассмотрела в воздухе радугу, посчитав это хорошим знаком.
В тот день девушка не вернулась ни к третьему, ни к четвертому уроку. Гарцевала с новым знакомым по малолюдным улицам, обедала в ресторане котлетой по-киевски и болтала о том о сем. У подъезда Илья предупредил:
– Не водись со мной. Это не закончится добром. И вообще, ты слишком хорошая.
Галя сглотнула:
– Не переживай. Я быстро стану плохой.
Компания собиралась за гаражами. Дальше только кукурузные и подсолнуховые поля. Ребята разжигали костер, горланили под расстроенные гитары блатные песни и выпивали. Курили косяки и коноплю из самодельного бульбулятора. Галя сидела чуть в стороне на обломке кирпича и наблюдала. Илья косил под Высоцкого, старательно старя голос, а потом передавал по кругу бутылку дешевого портвейна. Когда очередь дошла до Гали, снисходительно заметил:
– Девочка может пропустить. Еще маленькая.
У Гали недобрым блеском зажглись глаза:
– Глупости.
Вырвала из рук бутылку и не остановилась, пока не достала дна.
На следующий день они уже сидели у костра рядом. Плечи соприкасались, и от любого движения девушку накрывало чувственной волной. Илья задумчиво курил и расспрашивал о делах. Галя начала рассказывать и не могла остановиться. Тот слушал, не перебивая, и девушка выплеснула все-все: и о Лариске, и о Петьке, у которого вместо сердца кусок дерьма, и о Фрунзе. Парень никак не комментировал. Просто обнимал и раскачивал, как маленькую:
– Выпей. Полегчает.
Через неделю Фрунзе загремел в больницу со сломанными ребрами. Галя с трудом дождалась вечера, чтобы задать вопросы. Илья равнодушно уставился в поле с юркими, почти что игрушечными тракторами, а потом хмыкнул:
– Собаке – собачья смерть.
Неожиданно рассмеялся:
– А хочешь, мы достанем из-под земли и твою Сикель и покажем ей, «где раки зимуют»?
Галя нервно затряслась.
Дальше все шло по плану: костер, «Так здравствуй, мать» под гитару, небо, обколотое звездами, пылевидный дождь и ночь непередаваемого глухого цвета. Чуть в стороне фыркала лошадь, пытаясь смахнуть с челки водянистую пыль. Илья постоянно ее одалживал у сторожа, и она принимала его за своего. Вот и в этот раз парень забычковал сигарету, выдернул девушку из недопетой песни и повел в сторону дремавшего коня. Тот стоял с прогнутой поясницей и отвисшей нижней губой.
Сперва они долго скакали по размягченному полю. Галя крепко к нему прижималась, ощущая в теле невиданную сладость. Напряжение нервов, сосков, низа живота. Затем Илья перевел лошадь с галопа на рысь. С рыси на шаг. Привязал коня к дереву, помог девушке спешиться и набросился с поцелуями. Она с готовностью отвечала, самозабвенно облизывая припухшими губами его жесткий рот. Голова кружилась с такой силой, будто несколько часов кряду вертелась на карусели, а потом, когда приоткрыла левый глаз, поняла, что небо с землей поменялись местами окончательно и бесповоротно.