Рюссен коммер! - стр. 24
– Имя? – повторила женщина.
Я представилась, и она начала печатать.
– Из какой вы страны?
– Я же сказала, из России.
– Как вы попали в Швецию?
– Это долгая история. Ко мне домой вломились…
– Отвечайте на вопросы, – раздражённо ответила женщина.
Я повернулась к Гудрун:
– Не очень-то у вас тут вежливые люди.
– Она не шведка, – понизив голос, сказала Гудрун. – У неё сильный славянский акцент.
– Я родом из Польши. А вежливые люди – в Крыму, – ответила нам женщина, дав понять, что понимает по-русски, и мы смущённо переглянулись. – Отвечайте на вопросы.
– Через Мурманскую область, – пробормотала я.
– Каким образом?
– В багажнике автомобиля, – ответила я так, как научила меня Гудрун. – Мне закрыт выезд из страны по политическим мотивам. Подписка о невыезде. И мои документы у следователя.
На польку это не произвело никакого впечатления. Наверное, слышит такие истории в день по сто раз.
– Ваша семья?
– У меня есть мама, она живёт в Петербурге.
– Муж, дети?
– Нет.
– Ваше здоровье? Болеете ли чем-нибудь, принимаете ли лекарства?
– У меня остеохондроз ещё со школы, да и всё, пожалуй.
Гудрун нагнулась к моему уху и прошептала как можно тише: «Это чтобы знать, во сколько ты обойдёшься Евросоюзу. Здоровые беженцы выгоднее больных».
Меня сфотографировали, взяли отпечатки пальцев. Совсем как в полиции. Я даже ощутила себя как дома, на какое-то время забыв, что я в Швеции. Хотя, конечно, здесь меня не звали «политической» и не отправляли на 48 часов в спецприёмник за то, что грублю дежурному полицейскому. Здесь вообще всем было на меня плевать.
После фотографирования меня пригласили на разговор с инспектором. Я повторила ему свою историю про пересечение границы и подробно рассказала о пытках и времени, проведённом в СИЗО.
– Нужно ли вам жильё?
– Нет.
– Есть ли у вас деньги?
– Да.
– Собираетесь ли вы искать работу?
– Да.
– Есть ли у вас проблемы со здоровьем?
– Меня пытали током, цепляли клеммы на соски…
– У вас есть проблемы со здоровьем? – перебили меня.
– Нет.
Мне выдали бумаги и сказали, что приглашение на развёрнутое интервью и временное удостоверение личности пришлют по почте.
Корреспондентка Expressen ждала меня в баре «Волосатая свинья» на Лилла Нюгатан, Маленькой новой улице. Пернилле было за шестьдесят, русский она учила ещё в институте, когда в Швеции модно было увлекаться всем русским, и говорила плохо.
Мы сели за столик в углу у окна, под жёлтым торшером. За окном гуляли туристы, теснившиеся на узкой улочке. Пернилла попросила рассказать, чем мы все занимались.
– Ничего особенного, – пожала я плечами. – Ходили на митинги, пикетировали ФСБ и СК, требовали отпустить политзэков. Ездили в регионы вокруг Москвы, разрисовывали баннеры с Путиным, писали политические слоганы на стенах. В Москве всем плевать, а в провинции каждая такая надпись – событие. Майя писала политические стихи, читала их на улицах. Мы с Феликсом делали театральные сценки в отделении и выставляли в сети.