Рыцарь Ордена Панголин. Проклятая королева - стр. 4
— Гошка, ты так орешь… даже "пожалуйста" делу не поможет, — Дик с трудом сел на кровати, обхватив голову руками, словно боялся, что она развалится на части, если отпустить.
— А правда, что сказала Лина? Что вы вчера договорились, что мы… — робко начав, снова затараторил Гоша.
— Зеленая пальма, Гошка! Наверно, правда. Раз она так сказала. Мы точно просидели на кухне всю ночь, и теперь, похоже, у меня тяжелое похмелье от этой беседы!
— Это нервное, — наконец очень тихо сказал мальчик и сел рядом. — А можно сказать Брениксу, что теперь и ты — его хозяин?
— При чем тут я? Твой пёс, говори, о чем захочешь!
— Но ведь теперь и твой, — напомнил Гоша.
— Ах, да… ну, как угодно, мне всё равно. А как тебе? Согласишься оставить меня в покое сейчас, до ужина, или, так и быть, пообедаю, но чтоб потом никого до ночи не видел и не слышал?
— Сейчас поешь… а там посмотрим, — улыбнулся Гоша.
После обеда мальчик, несмотря на бурные протесты Лины, уверяющей, что у нее очень важное рыцарское дело, вступился за Дика, защитив его право уйти гулять на реку и к дальним холмам одному.
День за днем, а чаще по вечерам, только стемнеет, бродя по долине в одиночестве, Дик наслаждался ее спокойной красотой. Его лишь тревожило, что сады скоро облетят, усыпав все дорожки белыми слезами, а ему хотелось, чтобы они цвели вечно. Хотя бы — половина. Пусть, так и быть, на половине деревьев зреют вишни, персики и груши, но половина чтобы оставалась вечно юной.
Лина не могла поймать его для разговора уже неделю. Всегда он оказывался чем-то занят именно в этот момент.
"Чем-то" — это особенно серьезным ничегонеделанием. Несмотря на чистейший горный воздух вокруг, полный весенней сладости, его легким каждый вздох давался с огромным трудом, и сердце продолжало биться неохотно, только из чувства долга, а вернее, не находя достаточного повода, чтобы остановиться именно сейчас.
3. 3.
Несколько раз Дик сталкивался с панголином-Эм, благодаря которому они и очутились в этом благословенном краю. Эм настойчиво, от своего имени и от имени жены, приглашал Дика зайти в гости, хотя бы навестить наследника, который через несколько недель должен родиться.
Дик всякий раз вежливо отказывался. За время своего пребывания в долине он не принял ещё ни одного из сотни приглашений, хотя Брусникины и Береникс обошли с визитами уже половину домов и не собирались на этом останавливаться.
Наконец, в один солнечный день, покачиваясь после обеда в гамаке между цветущим персиком и грушей во дворе дома, Дик не смог уклониться от прямого вопроса Гошки. "Ты жалеешь, что обещал остаться с нами?"