Рыцарь из преисподней. Цикл об Артуре Северном - стр. 63
Он нащупал мыском ботинка выступ на стене и продолжил спуск.
* * *
Он не заметил, когда снова оказался в Энириве. Однообразие бесконечного склона, одни и те же движения, никаких перемен, ничего, что могло бы привлечь внимание – все это действовало усыпляюще, но ведь невозможно заснуть, спускаясь по почти отвесной стене, по совершенно незнакомому маршруту.
Однако факт оставался фактом: в какой момент он попал со скалы в Энириву, Артур не заметил.
Другая Энирива – пустой город под мутным, словно заболоченным небом. Дома с выбитыми окнами похожи на затаившихся в ожидании чудовищ, подъезды щерятся голодными пастями, улицы щупальцами лезут под ноги. Схватят, оплетут, утянут в жадную глотку. Город сожрал всех живых, но по-прежнему был голоден. Поющие улицы, бесконечные колокольчики, флюгеры, решетки, причудливые дымоходы стали ловушкой для ветра, и от его бесконечного воя, стона, жалобных воплей, пробирала дрожь.
Ветру было больно…
Артур понял, что боль постепенно добирается и до него, будто каждая кость в теле начала отзываться на это нытье. Только ветра никакого не было. Артур шел по улице, держась подальше от стен домов, подальше от раскачивающихся, оторвавшихся от креплений, решеток; от тяжелых вывесок, едва держащихся на цепях; от накренившихся флюгеров, готовых пригвоздить к земле любого, кто окажется слишком близко. Все качалось, скрипело, грозило вот-вот упасть. Но не от ветра. Духота на узких, извилистых улицах, ни единого сквозняка, и все же над городом стоял мучительный стон боли.
– Это люди, – пробормотал Артур, – это же люди, да?
Он остановился на крошечной площади, где в фонтане медленно бурлила, переливаясь через край, густая темная жижа. В зеленовато-болотных сумерках цвет было не разобрать, но оно и к лучшему. Артуру хватило запаха. В омерзительных пузырях, вздувающихся на поверхности, проступали искаженные лица.
Люди, нелюди, подчас одних было не отличить от других, так изглодала их невыносимая боль. Такая знакомая. Чужая. Чужая боль страшнее своей, Артур это знал, выучил навсегда, когда у него на глазах бешеная тварь, чудовище в человеческом облике, пытала Альберта. В те дни было радостью, когда тварь переключалась на него. Радоваться пыткам… безумие. Но так оно и было. Да и мудрено не сойти с ума в аду, пусть и рукотворном.
Эти люди, здесь, люди, кричащие так страшно, терзающиеся так невыносимо, они все заслужили свою участь. Иначе быть не могло: Господь милосерден и терпелив, и он прощает до последнего, и Он спасает всех, кто хочет спастись. Но тех, кто отказывается от спасения, кто не хочет прощения, Он не станет неволить. Каждый выбирает сам.