Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - стр. 30

Я не могла уснуть. Поднялась с постели и пошла в гостиную. С ненавистью внутри. Сама не понимаю, откуда она взялась. Я села на него, словно на коня. С моим животом это было не так просто.

Он с трудом открыл глаза, веки не слушались его.

– Ты бросишь пить. Обещай! – сказала я тихо и с угрозой. – Я хочу услышать от тебя, что больше это не повторится. – Я взяла его лицо в свои ладони и крепко сжала его.

Он попытался освободиться.

– Обещай! Немедленно! Повторяй за мной. Я. Не буду. Пить. Хотя бы месяц. Иначе я тебе не рожу ребенка. Иначе я выгоню тебя отсюда. Иначе…

Он взглянул на меня. Я надеялась, что он понимает, что на этот раз все всерьез.

– Брошу. Обещаю. Целый месяц не буду пить.

– С завтрашнего дня!

– Конечно. Сделаю так, как ты хочешь. Ну, пожалуйста, можно я посплю? Я страшно устал…

Любовь. Когда-то ее было столько, что не сосчитать. Когда-то мы вдвоем противостояли миру. Я любила его донкихотские идеи и фантастические планы. Когда-то я с удовольствием защищала его стиль жизни. Теперь уже нет. Я уснула под утро, одна на супружеской кровати, держа за ручку Йоахима.

Жизнь с человеком, предающимся пьянству, прямо нашпигована обещаниями. Нарушаемыми обещаниями. Быть в положении «той, что рядом», в частности, означает, что вы занимаетесь самообманом на самом высоком уровне. Лжете себе и всем остальным вокруг.

Я бессознательно видела все в розовом свете, преуменьшала опасность. Мне хотелось, чтобы жизнь была другой, лучше. Не считала ли я, что достаточно поверить в то, что мир выглядит так вот и так, и после этого, возможно, моя собственная жизнь преобразится?

Будучи женой, то есть самым близким человеком, «той, что рядом», вы очень одиноки на этом этапе. Оказываетесь на неизведанных космических путях. Не знаете даже, кто вы, собственно, есть. Не можете решить, о чем рассказывать другим, а о чем нет и насколько откровенно. Я считала этот этап, возможно, самым тяжелым. Трудно делать вид, что все в порядке, когда на самом деле все иначе.

Я не обсуждала свою жизнь ни со своей мамой, ни с матерью Рихарда. Об этом ни слова. Мы говорили о детях и обо всем другом. Единственной, кто о чем-то догадывался, была Шарлотта. Но я не хотела нагружать ее своими проблемами. Она сообщила, что они с Петером решили обследоваться, чтобы найти причину, почему она не беременеет. В ее голосе звучала надежда. «Женщины, решившие рожать после тридцати, иногда обнаруживают, что «завести» ребенка не так-то просто», – сказал ей один гинеколог. Не оставалось иного выхода, кроме как пытаться снова и снова. Они с Петером оба бредили ребенком и приняли бы его с распростертыми объятиями.