Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - стр. 18
Другая проблема состоит в том, что человек, которого вы знали раньше, время от времени возвращается. Трезвое состояние в таких случаях кажется вам даром небес. Оно тешит вас, вы счастливы. Вы думаете, что на этот раз все изменится. Он пришел в норму, завязал. Сегодня же получилось, значит, так будет и завтра. Потому что хуже уже было. Этот ужас, конечно, не может повториться. Сначала так хочется в это верить!
И я каждый раз верила снова и снова. В первые дни я нервничала и беспокоилась. Но если он оставался трезвым, страх понемногу рассеивался, как туман. Я выбрасывала его в мусорный ящик.
Я хотела продолжения.
Наша жизнь стала будничной. Его деформация, исчезновение его настоящего «я» происходило по одной и той же схеме. На каждой неделе случались нормальные дни. И плохие. Плохими днями, полными тревоги, были четверги и пятницы. В воздухе висело смутное предвестие вечера, который будет проведен в каком-нибудь кабаке.
Он позвонил во второй половине дня. Я как раз забрала Эдварда из садика. Думала поужинать втроем. Например, в ресторане. Но все вышло иначе.
– Ты знаешь, я бы хотел вечером пойти с Симоном выпить пивка, – сказал он. В трубке слышался городской шум.
– Ну да.
– Ничего особенного. Только по кружечке.
– Ты бы не мог прийти домой пораньше?
– Нет проблем! Ну, конечно! Я не задержусь долго. Хочу тебя видеть. И Эдварда.
– И когда ты будешь?
– Около десяти, одиннадцати… Мы не собираемся засиживаться.
Он никогда «не засиживался». Всегда шел только «на кружечку». Или две. Давал оптимистические прогнозы относительно того, как долго будет отсутствовать. Кружка пива – это же такая ерунда! На кружку пива имеет право каждый!
Обычно я предчувствовала, что он не придет домой, как обещал. Но вместо того чтобы что-то предпринять, в тот раз я осталась дома. Уложила Эдварда, прочитала ему сказку, ощущая странные боли в желудке. Я постаралась потушить его ночник как можно скорее – мне хотелось покоя. Покоя для того, чтобы контролировать время. Жалеть себя. Я позвонила Шарлотте, но она не смогла взбодрить меня. Она только расстроилась, что я сижу дома, как мокрая курица. Она, мол, как раз собирается в город. Шарлотта считала, что мне бы надо найти для Эдварда няню или отдать малыша родителям, а самой пойти с ней. Но я отказалась.
Мне не хотелось. Если бы я натолкнулась на Рихарда, он мог подумать, что я слежу за ним. Какая глупость! Но мне так казалось. Кроме того, я не хотела быть свидетелем его пьянства. Наверно, это было главной причиной.
Когда он наконец где-то под утро явился домой, это был другой человек. С запавшими глазами. С чужой улыбкой. От него воняло. Упав в постель, он сразу захрапел. Я лежала в темноте рядом, вслушивалась в его громкий храп и молилась, чтобы он снова стал самим собой. Такое обычно случалось в воскресенье вечером. К тому времени Рихард успевал отоспаться, хмель проходил, и пару дней он был в норме. Да, в начале нашей совместной жизни, слава богу, было и несколько трезвых или почти трезвых дней в неделю.