Рваные судьбы - стр. 42
Это было большим потрясением для всех. А для Нюры это было подобно смерти. Она долго плакала. Совсем замкнулась в себе. Первое время вообще не показывалась на улице. Ей казалось, что все смотрят на неё и показывают пальцами. Никакие уговоры матери и Лизы не действовали на Нюру. Она сломалась. Ничего не хотела, никуда не ходила, осунулась и похудела ещё больше. Лиза каждый день наведывалась к подруге, уговаривала, что не всё потеряно, что Нюра ещё обязательно забеременеет и родит. Лиза не оставляла несчастную Нюру одну, наедине с её горестными мыслями, старалась ободрить её, вернуть к жизни. И её старания не прошли даром. Нюра стала понемногу приходить в себя, стала снова реагировать на людей. А ближе к зиме начала выходить на улицу.
Матвей был как никогда внимателен к жене. Может, пожалел её, а может, сказался разговор с Григорием – тот упрекнул Матвея, что он не бережёт Нюру, что она заметно сдала в последнее время; что он, как старший брат, вмешивается, чтоб заступиться за сестру, которой сейчас очень тяжело.
– Да чего ты, Гришаня? Я люблю Нюрку и не причиню ей вреда, – отговаривался Матвей. – У нас с ней просто характеры разные. Она спокойная, тихая. Не то, что я. Да мы с ней всё уладим. Можешь не волноваться. Не станем же мы с тобой ругаться из-за баб, правда?
Матвей хлопнул Григория по плечу, улыбаясь по-приятельски. И они сели за стол выпить мировую.
– Да, ты это верно подметил, – говорил Григорий, закусывая самогон солёным огурцом и хлебом с луком, – Нюрка наша – тихоня. И хозяйка она добрая. Вон, гляди, как в доме у тебя всё прибрано. Она постаралась?
– Она, она, – кивал в ответ Матвей, наливая очередную стопку.
– Вот и береги её. Где ты ещё такую жену найдёшь? И хозяйка, и послушная, и верная, так ведь? – Гриша, довольный собой, решил, что он очень хорошо всё уладил.
– Так, так, всё верно, – поддакивал ему Матвей, сверкая исподлобья своими чёрными глазами.
Если бы Григорий увидел сейчас взгляд Матвея, он бы понял, что ничего он здесь не уладил, и что ему самому следовало бы остерегаться этого человека. Но он считал Матвея своим другом, и был убеждён, что Матвей думает так же.
4.
В конце весны Лиза принесла в дом радостную новость – она снова была беременна. А к середине осени её мать Поля тоже ждала очередного пополнения.
Шел 1925-й год. Уже три года прошло с тех пор, как Лиза похоронила своего сына Павлушу. Она давно уже не носила траур; сейчас она была матерью двух дочерей, и к зиме ожидала рождение третьего ребёнка. Её сердце было переполнено любовью к своим детям. Но рана в душе от пережитой потери не заживала. Боль притупилась и не причиняла уже столько страданий, но не отпускала совсем. А иногда накатывала полной силой, и тогда Лиза чувствовала себя невыносимо одинокой в целом мире, даже находясь среди близких и дорогих людей. В такие моменты Лиза бежала на кладбище к могилке своего сыночка, и, упав лицом на цветы у изголовья, обняв маленькую гробничку, она горько и громко плакала, долго, пока не отпустит и не полегчает хоть немного. Потом сядет у могилки и разговаривает с Павлушей, будто он рядом сидит и слушает. Наплачется, наговорится, потом попрощается и уходит обратно к живым, к заботам и тревогам о своей семье, и снова окунается в бурлящие будни.