Русское воскрешение Мэрилин Монро. На 2 языках - стр. 48

He and his party could formerly cope with Marilyn’s hurt feelings, her grief, her hysterics, and silent suspicions, but things cardinally changed today after her screams in the funeral hall about Communists. After that everything has changed radically. This woman, having cried out those words, became a dangerous and unpredictable enemy of his party.

Фомин пощупал себе подбородок, проверяя щетину, и начал одеваться: свежую рубашку, галстук, костюм…

Когда началась горбачевская «перестройка», когда начал качаться, шататься и рушиться вовеки «нерушимый» Советский Союз, Фомин был уже вторым секретарем райкома комсомола. Это была крупная должность для двадцатипятилетнего выпускника Высшей школы комсомола. Как член компартии с девятнадцатилетнего возраста он сначала воспринимал все новшества заступившего нового Генерального секретаря его партии, как вынужденные меры, совершенно необходимые, по-видимому, в этот момент, – во враждебном империалистическом окружении, да еще при том резком падении мировых цен на нефть, кормившую страну уже четверть века. Он не знал, не учил, и поэтому никому не говорил, что не будь этого подарка природы, – нефти и газа, – и заоблачных цен, державшихся на биржах последние годы, страна победившего в стране социализма давно бы голодала, как это было уже при Сталине, навсегда развалившем сельское хозяйство.

Fomin felt with the fingers his chin checking the bristle, and began to dress up: a fresh shirt, tie, black suit. Fifteen years ago, when Gorbachev’s perestroika had started, when "indestructible" Soviet Union, as it was named in the national anthem, began to shake and tremble, Fomin was the Second Secretary of the District Committee of Komsomol, the youth Communist organization. That was a very high post for twenty-five year old graduate of Komsomol University. As a member of Communist party from age of nineteen, Fomin took all the innovations of the new Secretary General of his Party as the forced measures, apparently obligatory at the moment, in a hostile imperialist encirclement, with a sharp drop of the world oil prices that fed his country for a quarter of century. He did not know, as all of his countrymen, that without a providential gift of nature – their plentiful oil and gas – and its exorbitant prices at the global markets, their country of triumphant Communism would have had immediately go broke, with population starving and dying in millions, as it already happened in the time of Stalin who destroyed the agriculture repressing most of hard working farmers in