Русское слово №08/2010 - стр. 21
Вскоре Каждан, как говорится, по воле случая стал переводчиком. (Иностранные языки в довоенных школах изучали по старым методикам, перешедшим из гимназий. Гимназисты языки знали, а не «читали со словарём»), В тот день группу пленных вывели мостить дорогу. Одному из них стало плохо, он лёг на снег. Конвоир был уже тут как тут, направил ствол автомата: «Встать!» Очередь могла прогреметь каждый миг.
Помимо своей воли Лев, стоявший рядом с больным, объяснил, что это не лодырь, не лентяй, он не притворяется. Конвоир повесил на плечо автомат и кивнул Льву: пошли со мной. Скучно целый день маяться взад-вперёд, охранять этих доходяг, а тут – возможность поговорить с русским на родном языке. Россия, страна непонятная, совсем не такая, как они представляли там, в Германии…
Вечером Лев не находил себе места. Вдруг конвоир доложит начальству, начнутся допросы – кто, что…
Утром на разводке он стал во вторую шеренгу, подальше от центра. Напрасно. Начальник лагеря в сопровождении вчерашнего конвоира шёл вдоль строя. «Этот». «Выходи!.. Откуда знаешь немецкий?». Назвался студентом из Ленинграда, Никитиным, по фамилии жены старшего брата. «Будешь переводчиком, Никитин» – последовал приказ.
Как переводчик, Лев жил теперь не в общем бараке, а отдельно, вместе с Гудковым и ещё двумя пленными, имевшими технические специальности. Старший лейтенант обрадовался такому повороту дела: выбраться ночью из барака Льву было бы непросто, там все на виду.
Группа стала готовиться. Николай прихватил на работе и незаметно принёс с собой кусачки. Другой пленный, работавший в строительной бригаде, обнаружил в здании бывшей школы географические карты, наклеенные на белую ткань. Под предлогом утепления обуви, вынес пачку карт. Их потом намочили в воде, отделили ткань – получились белые накидки вроде маскхалатов. Каждан, получавший, как переводчик, две пайки хлеба, одну откладывал, копил запас.
Бежать решили в новогоднюю ночь: не может быть, чтобы охрана обошлась без шнапса. К четвёрке Гудкова примкнули ещё двое…
Побег
Наиболее подходящее место, не просматривавшееся с вышек, было у ворот. Риск большой, охрана рядом, но в то же время часовые меньше следят за этим участком.
Ночь выдалась лунная, ясная, мороз – сорок. Двое охранников, похоже, «под градусом», балагурят у ворот. В морозной тишине слышны их голоса, смех. Топчутся в деревянных «ботах», надетых поверх сапог. / План «Барбаросса» не предусматривал зимовку немецких армий в лесах, полях, на русском морозе; не запаслись даже шапками, не то, что валенками /.