Русско-турецкая война: русский и болгарский взгляд. 1877-1878. Сборник воспоминаний - стр. 52

Вновь тронулись, но не помню, в тот же день достигли Тырново или переночевали в Полиакриште. Помню лишь, что господин Иван Бобреков[228] ездил на белом жеребце, и как только почти дошли до Тырново, свернули налево по дороге, пошли вдоль реки и обогнали свиту великого князя. Остановились там, около церкви, где юноши из школы ждали и пели. Великий князь пошел прямо в церковь, где состоялся молебен, и оттуда направился в свою квартиру. А мы устроились за Марно полем на пустом месте в винограднике.

Я забыл, в какой день это было, отправил нас один казачий полковник Артимонов[229]. Полковник Паренсов, Артимонов и я с ними и одним эскадроном казаков отправились осмотреть местность от села Кесарово по дороге через лес к турецкому селу Синджирли-бунар.

Прибыли в Кесарово – от Козареваца до Кесарово были расположены русские войска: кавалерия, артиллерия и совсем немного пехоты. Но что это за войска, какие полки, какая кавалерия – ничего не помню! Тронулись по дороге от Кесарово, достигли первого села, остановились, и нас встретили четыре-пять турок хлебом-солью. Мы остановились и заговорили, есть ли рядом турецкие войска. Сказали, что не ходили никуда, потому не знают, есть или нет… Пока мы их расспрашивали, приготовился крепкий кофе. Мы выпили предложенный кофе с турецким «буюрун»[230] – пожалуйста.

Я пил кофе, но все смотрел, с какого пригорка грянут ружья и мы падем мертвыми. И увидел в часе пути на одной горке нагруженные телеги. Понял, что это не что иное, как беженцы. По турецкому обычаю, или, лучше сказать, по Корану, мусульман во время войны охватывает большой ужас, если не нагрузят телеги, чем могут, и не уйдут из дома в бега. Не менее 40 шагов должно тебя отделить от твоего жилища, и тогда можно вернуться. Да посмотрел на соседний холм – на широкой поляне было до двухсот телег, и мне пришло на ум, что это – турецкие беженцы. Спросил обоих турок, на той поляне что за телеги?

– Не знаем, – сказали турки.

И мы отправились уже вперед, осмотреть дорогу к Осман-пазару, нет ли где турецких войск. Перед отъездом полковники стали давать за кофе бакшиш[231] – кто серебряный рубль, кто половину, да и я бросил полрубля и сказал полковнику Паренсову, что вернемся сюда, тут дело не чисто. Турки нам лгут, что не знают ничего и никуда не ходили. Это ложь. Вернемся, что потом к тому же это удобно: легко узнаем, есть турецкие войска или нет.

Полковник Паренсов хотел вернуться, но казачий полковник не желал. Настаивал на том, чтобы шли вперед. Я им сказал, что, если они отправятся, пойдем, но, если турки где-нибудь вылезут из леса и нас завалят, я не буду ни в чем виноват. Тронулись вперед, все по верху, по дороге, и спустя час достигли поляны. Она была четверть часа в ширину, немного низкой, впереди тут и там виднелись люди, будто караул, но они едва показывались из-за холма. Мы вели с собой одного турка. Остановили его и спросили турка, что за люди впереди нас. «Не знаю», – сказал турок. Справа от дороги были другие турки, и наши отправили турка узнать, что там, за пригорком. В это время из-за холма появились четыре всадника, каждый на расстоянии ста шагов друг от друга. Только увидев нас, остановились, как это принято у постовых. Полковник Паренсов сказал мне: