Русский штрафник Вермахта - стр. 37
Но, кроме общего местопребывания, ничто больше не объединяло людей, и Юрген так и не смог найти себе компанию. Мешали, конечно, возрастные различия, многие новобранцы вплотную приближались к критическому 45-летнему возрасту, но основные препоны воздвигали идеологические, религиозные, национальные, социальные и прочие различия. Все лагерное общество было разбито на множество замкнутых группок, презрительно относившихся ко всем остальным и подозрительно отвергавших чужаков, даже и не совсем чужих. Как коммунисты – Юргена.
Он ведь, не раздумывая, к ним двинул – свои, рабочие мужики! Но они, едва узнав, что он сидел в тюрьме за хулиганство и мордобой, дали ему от ворот поворот. Хотя тоже хлебали баланду, но – за государственную измену или за подготовку к государственной измене, с гордостью цитировали они свои статьи. Чем тут гордиться, Юрген не понимал, как и того, чем подготовка к государственной измене, проявившаяся в нескольких неосторожных высказываниях, выше его хука справа в голову партийного функционера. А еще Юргену претили разговоры коммунистов о том, как и почему они оказались в армии. Все они были добровольцами, подав соответствующие заявления с отказом от прежних «заблуждений», с утверждениями, что они «перековались» и желают «искупить». Так они поступили по совету Эрнста Тельмана, переданному из концлагеря, и теперь восхищались прозорливостью своего руководителя и потешались над гестапо, которое под наплывом массы заявлений не смогло качественно проверить благонадежность добровольцев. А ведь еще немного – и устрашенное ударами Красной армии гестапо начало бы их сажать в концлагеря. А в армии что им грозит? Скорее всего, работа в тылу, в строительных частях, тут они полностью солидаризовались с матерью Юргена. А если и на фронт пошлют, тоже не беда. «Безусловной предпосылкой для прихода к власти пролетариата является знакомство всех коммунистов с оружием и тактикой ведения войны», – шпарили они по коммунистическому цитатнику. В действующих частях они развернут коммунистическую пропаганду и при первом удобном случае перейдут на сторону Красной армии, чтобы продолжать борьбу за новую свободную Германию. Все это казалось Юргену – он все никак не мог подобрать слова – нечестным, что ли, он бы этим вслух похваляться не стал.
Еще были социал-демократы. Когда-то давно Юрген подслушал слова отца, что социал-демократы хуже фашистов, с тех пор и запало. Хуже или не хуже, но Юргену они были несимпатичны, слишком много о себе воображали и корили других бескультурьем, он к ним даже не совался.