Русский самурай. Книга 2. Возвращение самурая - стр. 56

«Так… – подумал Василий. – По крайней мере на этот раз ясно, кто мною интересуется. Ну ладно, – решил он, – тогда ты за мной побегаешь, друг дорогой!»

И вместо того, чтобы направиться к гостинице, он решительно свернул в ближайший переулок.

Поводив с полчаса своего соглядатая быстрым шагом по лабиринту боковых улочек, Василий уже собирался было нырнуть в знакомый проходной двор, как вдруг услышал позади свое имя, повторяемое задыхающимся умоляющим полушепотом.

– Васири-сан! – звал его догоняющий. Так обычно произносили имя Василия японцы, в языке которых нет звука «л».

– Васири-сан, ты меня не узнаешь, Васири-сан? – повторил японец на родном языке, подходя ближе.

Василий покрутил головой: в надвигающихся сумерках и знакомого-то человека было нелегко распознать, а этого, Василий мог поклясться, видел впервые.

– Я же Мицури Фуросава! Мицури – мы с тобой вместе отрабатывали ката в до-дзе у сэнсэя Сато, в Киото, помнишь?

Если это и был Мицури, то как было узнать худенького мальчонку из семинарского до-дзе в этом мускулистом матером солдате? И у Василия невольно сорвалось:

– А ты помнишь, как сэнсэй Сато учил нас применять полученные знания только для защиты? Тогда что ты делаешь на моей земле?

Василий увидел, как японец поднимает руки, словно закрываясь ими от жестких слов, и так же отчужденно добавил:

– И чего тебе от меня надо, Мицури Фуросава? Зачем ты меня выслеживаешь?

– Я хотел поговорить с тобой, Васири-сан, – с достоинством произнес Мицури, отступая на шаг. – И я не применяю здесь полученные у сэнсэя Сато знания, – обиженно добавил он.

– Ну да, конечно: здесь у тебя есть винтовка со штыком, – язвительно заметил Василий. – Кстати, куда ты ее спрятал? И, значит, все, чему учили тебя в семинарии, тебе тоже здесь не требуется: ты ведь так и не стал миссионером? А может, ты уже и не христианин?

Василия, что называется, понесло, и бог знает, что еще он наговорил бы опешившему японцу, но строгое, укоряющее лицо владыки Николая вдруг, как наяву, представилось ему, и тотчас стало невыносимо стыдно за свою несдержанность, за то, что, не выслушав человека, может быть, возвел на него напраслину.

– Прости, Христа ради, Мицури… – виновато произнес он. – Я не хотел тебя обидеть…

«Хотел, хотел!» – беспощадно упрекнул внутренний голос. И Василий снова повторил:

– Прости, Христа ради.

– Ничего, это ничего, Васири-сан, – заторопился японец. – Я понимаю… Очень поговорить надо. А винтовка у меня в казарме – я в увольнении…

И они медленно пошли рядом проходным двором.

Из несвязного рассказа японца Василий понял, что Мицури стал-таки миссионером в южных провинциях, но когда в Россию пошли все новые и новые пароходы с воинскими частями и солдат стало не хватать, он попал в очередную мобилизацию. А когда узнали, что он обучался в христианской миссии и знает русский язык, вне очереди присвоили капрала и оставили при штабе.